Игорь Левин - Полвека позади. Стихи

Хочу взлететь – но тяжесть давит плечи,
Хочу мечтать – но в думах только смрад.
Любить хочу! – Любимая далече,
И суетен словесный перепад.

Я думал побороть сомненья и страданье,
Но слишком мало шансов на успех.
Лелеял я в душе великое созданье —
А в мыслях не узрел решающих прорех.

Тогда о смерти думал я…
Но тщетны помышленья,
Коль естеством им сбыться не дано.

О, властелин судеб!
Нет силы для рыданья,
И не огонь в крови – прокисшее вино

Зов, раскатившийся вдали, —
Плеть одиноких струн.
Невод в ночной пыли —
Кратер стальных лун.
Холоден вёрст кряж,
Навзничь упал луч.
Смерч поднял мятеж
Клочьями сизых туч.
Господи! Что я вижу?!
Дым валит без огня.
Та, кто мне всех ближе,
Дальше всех от меня.
Ввысь гулких дней рапира —
Кровь на литой строке.
Имя черчу «Ира»
Финкой на каблуке.
Только я за ограду —
Беды за мной – прыг.
Вместо воды – ладан,
Вместо души – крик.
Скрипка звучит тише.
Не повезло, что ж…
А за спиной слышу
Хохот холёных рож.
Сердце тоска гложет,
Радуга дум – прочь.
Повремени, Боже,
Кару свою отсрочь…
Зов, раскатившийся вдали, —
Ливнем кроит дёрн.
Глушит все корабли
Водоворот – горн.

Судеб не ведая секрет,
Событий ход не тороплю.
Пусть краток будет мой ответ:
Года любил, всегда – люблю.

Цветок в окне —
в сквозной зенице зданья,
Цветок в окне —
гарпун в воде познанья,
Цветок в окне —
узор в декоре звонком,
Цветок в окне —
знак отдалённым гонгом.
Цветок в окне
возник зонтом кровавым,
Цветок в окне —
на улиц карнавале.
Цветок в окне,
тугой струной в огне,
Цветок в окне
один звучит во мне.

Мне сегодня снились
Голубые розы,
Голубые розы на синей траве.
В амбровых просторах
Отзвучали грозы,
Трепетные грозы в моросистой мгле.
Вижу: холм дородный,
В небо храп метая,
К уху прижимает золочёный диск.
А у изголовья —
Самого у края,
У крутого края чёрный обелиск.

Отторжен пласт земной от родниковой жилы
Чарующих амброзий олимпийских гор,
И в Лету канули софоклы и эсхилы,
Но не сметён преданья эллинов
Магический узор…

Сколько лет пролетело
Напрасно, никчемно и дико;
Сколько сердце впитало
Печалей, сомнений, надежд…
Как осколок ярчайшей звезды,
Образ твой, Эвридика,
Сохранил я в секрете
От заносчивых глупеньких нимф
И чванливых Олимпа невежд.

Как случилось, что вдруг разомкнулась
Двух миров глухая препона?
И следы оборвались,
И путь преградил мне
Свирепый и злобный Танат.
И в безумной агонии спутались мысли,
Как поводья в руках Фаэтона,
И у ног твоих вился ядовитой змеи
Тонкий скользкий канат.

Мне всегда был твой лик
Грёз волшебных дыханьем,
Цветом ауры солнца,
Звуком песен космических сфер.
Только так повелось,
Что слепая Фемида
Заправляет несчётных веков мирозданьем.
И всем судьбам преграда —
Грубых весов укреплённый репер.

Не щадя ни богов, ни людей
Пробиралась посланница Рока,
Чтоб смутить поскорей
Просветлённых иллюзий
Тончайший наплыв.
Небеса леденели и титаны дрожали,
Наделённые слухом пророка,
Ожидая ударов судьбы
Средоточенный взрыв.

Но остался же в памяти миг,
Когда солнце палило
Чешуёю крапивной.
А улыбка твоя всё ж светлее
Властительных солнца лучей.
Как промчался «Арго»
Между Сциллой – Харибдой,
Сошлись взгляды двух незнакомцев
В стремительном беге очей.

Я бродил средь заклятого зелья
Зыбких скал – слитков льда
И горячих созвездий,
Перепутав неловко
Чужие мечты со своими.
Я спаял миражи в струнный звон,
Что колеблет галактик огневые рога.
И тогда я воззвал к Аполлону:
«Назови, покровитель, заветное имя!».

Твоё имя начертала мне Эос,
Кучевые скрестив в небесах облака.
И деревья шумели,
Изгибаясь в прохладном волненьи Астрея.
Пуншем хвойных растений
Был сребристый эфир напоён.
Почему ж без стесненья и без позволенья
Я вошёл в чужой бред,
Чужой сон, чужой стон?

Не сумев хладнокровно принять
Злорадной судьбы смертоносной отравы,
Я шагнул в отверстую пропасть,
Где нет ни дорог, ни преград.
В средокрестьи земли
Я разбил все земные октавы,
И рассыпал в дымящейся магме
Изумрудных созвучий
Лучезарно разящий гигантский каскад.

В самых грозных и жутких
Застенках Эреба,
В самых скользких
Подземных прогалах,
Сквозь сфумато загробных огней,
Я внимал только гласу
Златокудрого Феба,
И меня в добрый путь
Провожал Гименей.

А когда мои пальцы
Касались струн нежных кифары,
Воды Стикса мятежные
Мерно сходили на штиль.
Скорбный кормчий Харон,
Разгребая веслом
Мощных струй кипящие пары,
Перевёз меня в край, где сокрыт
Ушедших имен вековечный утиль.

Подошёл я вплотную
К блестящему трону.
Всколыхнулась рука,
Напрягая аккордов качели
В тоскливой и сумрачной песне моей.
«Оживи Эвридику!», – молили звенящие трели.
И слезами залились глаза Персефоны.
В зазеркальном портале
Содрогнулся престол властелина теней.

Был дарован мне шанс
Избежать приговор провиденья.
Ликовала душа,
Предвкушая счастливый исход.
Осознать ли тогда, сколько лет,
Помешавшись от запаха призрачных астр,
Позабыв обо всём, я гонялся за тенью.
Сколько дум и мучений
Вмещал каждый год!

Стал глотать я успеха
Хмельные бокалы.
Взять судьба в тот момент
Захотела реванш:
Был нарушен священный Аида запрет —
И смущённая взглядом живым
Тень меня не узнала.
И вернулась в тот мир, где рассыпан
Асфоделовых лилий сиреневый замш.

Побежал я за тенью
Вдоль острых камней
Глубоких и шатких уступов.
Вот я снова у Стикса,
И кифара разносит мучительный стон.
Долго звал я на помощь
Скупого на милость Харона.
Но не шёл на мой зов скорбный кормчий —
Смиренный и мудрый Харон.

И живу вновь безропотно
Я в Аркадских долинах.
И ладонь, как и прежде, сжимает
Семиструнной кифары хрупкие планки.
И унылых песен потока
Не услышать конца.
Но я знаю, в тот час,
Когда тело моё
В буйной оргии растерзают вакханки,
Безмолвием вечным элизиум свяжет
Разделённые суетной жизнью сердца.