Анита Воронская - Горицвет

Смотри, за тобой, воин, разорванный шлейф
Из боли, вина, крови, захваченных крепостей.
И нет для тебя тяжелее, и нет для тебя злей,
Чем скрип под ногами тихий, раздробленных в пыль костей.

Сюда ты идешь, верно, меня побеждать. Снег
Летит, рассыпаясь на стекла, и плавится на земле.
Ты морщишься, слушаешь ветер. А это – мой смех.
Как глупо, имея сердце, мечом угрожать мне.

Давай, доставай, воин, тяжелый тугой лук,
Пусть стрелы летят метко, да только вот зря.
Внутри у меня, под ребрами, не слышен живой стук.
Тебя называют «Дьявол». Но Дьявол здесь я.

Он утопает в ритмах, перебирая струны,
И из железа нити бьются в его руках.
Ведьма глядит без толку, не на него – на руны.
Диким огнем танцует искра в ее глазах.

Ей интересней книги, свет от костров ночами,
Страшные злые сказки, что будоражат душу.
Он всё поет про солнце рифмами и словами.
Ведьма себя ругает, но продолжает слушать.

Он сочиняет песни, звуки сплетая в строчки,
Ведьма сжигает судьбы бережно, через раз.
С ним поменяться жизнью ведьма ужасно хочет,
Менее чем на месяц, более чем на час.

Вместо свечей и зелий петь до рассвета птицам
Или гулять по лесу. Ведьму пронзает страх.
Ведьма сжимает руки. Как же она боится
Стать позабытой сказкой и обратиться в прах.

Он за собой оставит тексты стихов и песен,
Что, несмотря на время, будут себе звенеть.
Ведьма умрет бесславно, падая на колени,
Чтобы кричать от боли и без огня сгореть.

Ведьму не будут помнить и никогда не скажут,
Будто в своих балладах он воспевал ее.
Образы не похожи, этот момент не важен:
Он создавал легенды, глядя в ее окно.

Море волнуется раз,
Солнцем горит внутри.
Море возьмет и нас,
Мы замолчим на «три».

В море уйдет февраль,
Март растворится в соль.
Наши запястья – сталь,
В наших движениях боль.

Нам не нужны мечи —
Ими не сгонишь шторм.
Море себе рычит,
Волны поют без слов,

Бьются о борт ладьи
Переплетением льда,
Линиями судьбы
В жилах стучит вода.

Холод звенит в висках,
Ветер сжигает сны
Вихрями в парусах.
Прямо и до весны!

Нас позовет луна,
Мы полетим вперед.
Мы за тобой, весна,
Через огонь и лед.

Станет венцом для нас
Ночи беззвездной даль.
Путь до рассвета в час,
Солнца восход – медаль.

Солнца, увы, не видно.
Боль зазвенит внутри,
Голосом мрачно-дивным
Море сказало «три».

Наши запястья – в прах,
Наши движения – в звук.
Сердце морей – страх,
Дрожь ледяных рук.

Память сжигает ветер,
Волны зовут на дно.
Номер у нас третий.
Холодно и темно.

Здравствуй, солнце мое. Слышишь меня? Здравствуй.
Я сказал бы: «Скучаю». Только, увы, нет.
Ты в чужой стороне, в землях своих царствуй,
Только хватит во снах ночью являться мне.

Только хватит манить, хватит меня помнить!
Мы не знали друг друга в общем-то никогда.
Мое дело – сжигать, дело твое – строить,
Заплетать синей лентой волосы цвета вина.

Ты послушай меня, пламя мое, слушай
И не смей отводить взгляда печальных глаз!
Мы друг в друге сгорим, выпьем до дна душу.
Мы чужие, поверь, нам не видать «нас».

Забывай меня, солнце. Даже не так. Забывайся.
Можешь в боли, в войне, но уходи к черту.
Верь в себя до конца и никогда – кайся.
Мое тело в огне, имя мое стерто.

Я потухший фонарь, сердце мое, знаешь,
Не ходи ты за мной, не повторяй меня.
Ты кричишь: «Всё равно!» Милая, не станешь
Целовать горький пепел, оставшийся от огня.

Она закрывает все двери на прочный замок
И в старой железной шкатулке скрывает яд.
«А если решишься ступить на ее порог —
Живым не вернешься», – так мудрые говорят.

Она живет в речках и в самых густых лесах,
Она засыпает под стоны и плач небес.
Сияющий образ давно обратился в прах.
О ней не мечтай. Это глупо – желать чудес.

Она заплетает судьбы багровой лентой,
Что, кстати, прочней железа, стальных цепей.
Она всё смеется, играя, ей в радость это —
Душить таких слабых, но очень смешных людей.

Она убивает медленно, словно яд.
Без криков и шума. Она ненавидит кровь.
Тела застывают, душа и сердца горят.
Она наблюдает. А имя ее – Любовь.

Сквозь лесную чащу ночью, по тернистым узким тропам,
В ледяной руке сжимая позолоченный клинок,
Он вперед спешит упрямо, вскачь коня пустив галопом,
За прозрачной черной тенью, что исчезла средь дорог.

Тень в ночи летит неслышно. Отливает лунным светом
Тонкий стан ночной царицы, привидения из снов.
Очи той лесной колдуньи всё сверкают желтым цветом.
Из воды соткала жемчуг, заклинания – из слов.

В темноте она исчезла, обратилась сном в тумане,
Набок голову склонила, улыбнулась краем рта.
Кто солжет лесной царице – пожалеет об обмане,
А посмевшего обидеть в тот же час найдет беда.

Рассмеявшись звонко, гордо, ведьма в мраке растворилась.
До чего же зауряден человеческий народ!
Столько лет одно и то же. Ничего не изменилось —
«Храбрецы» блуждают в чаще, тень глумливо кривит рот.

Ты забираешь без разбору всех подряд.
Туда, наверх, где ярко-красная заря.
Земля и небо рассыпаются – горят.
Ты устаешь порой от этого огня?

Устала я, устали и они
Бродить без толку облаченными в железо.
Полны кровавых сказок наши дни,
Полно несчастных судеб наше небо.

Мы не живые – мы без воздуха, без сна.
Нас так учили. Мы привыкли. Впредь
Мы не уснем, не досчитав сперва до ста,
Чтоб в этих снах безостановочно гореть.

И мы уверены: ты явишься на три,
Сверкнут холодным блеском твои латы.
Мы догорели, мы мертвы внутри.
Мы – раненые звери, не солдаты.

Ты улыбаешься и нам протянешь руку,
И мы, счастливые, отправимся с тобой,
Своими песнями развеем твою скуку.
Нам здесь не место – мы больны войной.

Больны войной и, к сожалению, заразно.
У нас в крови смешались сталь, вино и соль,
Для нас «дышать» – лишь исполнение приказа.
Ты вместе с жизнью забираешь нашу боль.