Валерий Рогожин - Дорогая моя предательница

я целовал твои виденья,
что сон нанес из разных мест,
и ждал, когда их явь разъест,
явившись вновь в свои владенья…

день скалился с морозным паром
медлительный, еще с ленцой,
идя не шагом, но рысцой,
и близился уж к ритмам старым…

рассвет подрос и растворился,
остался утренний туман,
и может быть пролог в роман,
который нынче зародился!..

Соединила их жизнь воедино,
Но растворял он все даром пиита:
Сердце пылало, но страсть словно льдина…
Разные женщины – три Маргариты —
Таня, Любовь и Елена для мужа
Все, что погибло, подняли из тлена:
Любят, помогут, спасут и послужат.
Пусть и не сразу, пускай постепенно!

Свята любовь, что рождает бессмертье,
Свята рука, что поднимет из грязи!
Книга, сгорев, станет жизнью, поверьте!
В жизни любовь превращает вас в князя.
Видно не зря это слово звучало,
Значит не даром назвали поэтом.
Звезды по крышам печально стучали,
Руша препоны, снимая запреты…

Гонит февраль по Крещатику мусор,
Пыль вместо снега, нет больше терпенья…
Таня, Любовь и Елена – три музы,
Три божества, три волшебных виденья!
Ветры роптали и кони хрипели,
Кто-то пытался раскуривать опий,
Бился сквозняк из раскрошенной щели,
Выла толпа, раздавался звон копий…

Путь свой осилить сумеет не каждый,
Крест животворный не каждый отыщет,
Но по-другому не сможешь однажды,
Чтоб не пройти ту заветную тыщу.
Песня победы заложена в этом,
Счастье, свершившего это деянье,
В этом безумная доля поэта,
В этом единство разлуки с слияньем!

Соединяла судьба воедино,
Но растворял он все даром пиита,
Сердце пылало, но был он как льдина,
Трое в одной – это три Маргариты.
Таня, Любовь и Елена – три лика,
Три божества, три волшебных виденья!
Три как одна – до безумья, до крика!
Три как одна – до основ вдохновенья!

Мне вчера подарили счастье —
Небольшой пушистый комочек…
Дарят счастье, увы, не часто,
Чаще могут свинца кусочек.

Непривычно, неловко как-то,
Ведь не просто подарок – чудо!
Не слыхал о таком я факте,
Что бы счастье дарили людям.

Просто так, не за фунт изюма,
Забирай и иди отсюда…
Без надрыва, без гама, шума…
Что ж, теперь я счастливым буду?

Ну и что мне теперь с ним делать?
Пеленать и петь песни сладко,
Депилировать ему тело
Иль наказывать для порядка?

Что живой он? Вроде моргает…
Кто он? Рыба? Зверек ли? Птица?
Чем кормить его? Кто-то знает?
Вдруг надумает окотиться!

Может греть его? Где? В духовке?
Иль студить в холодильнике нужно?
Чем кормить? Может дать морковки?
Заказать в ресторане ужин?

Вот повесили мне на шею,
Жил спокойно, счастливо, тихо,
А теперь сижу и потею,
Разбудили зачем-то лихо!

Думал долго – с утра до обеда,
И решил, никто не осудит!
Я подсунул его соседу.
Пусть сосед мой счастливым будет!

– Этот вальс, этот сон, этой музыки явь,
Этот старый мотив и волшебный полет!
Ах, какое звучанье, как дивно поет!
– Ты опять украшаешь все, ах, перестань!..
– Помнишь, ты меня вел вот под эти ж слова…
Двадцать лет словно день пролетели в момент…
Флейта, альт и валторна, блестит позумент,
Мир кружится со мной и плывет голова!..
– Двадцать лет мне звучит этот старый мотив…
Двадцать лет я тебя уношу в облака!
Двадцать лет и дорога у нас далека.
Все раздарим друзьям, все долги заплатив…
Флейта, альт и валторна, гобой, барабан,
До свиданья друзья, до свиданья, враги
Улетаем, летим, ангел нам помоги!
Замолкает оркестр, начинает орган…
Двадцать лет, как на разных планетах прошли,
Вдруг слились воедино и стали одним,
Стали жизнью единой роднее родни!
В этой музыке что-то, наверно, нашли…
Под три четверти жизнь их сверяет народ:
Раз, два, три, раз, два, три, раз два, три, раз, два, три…
– Посмотри, жизнь прекрасна, скорей посмотри…
Альт, валторна, кларнет, барабан и фагот…

Когда не в силах достучаться
Ни до друзей, ни до врагов,
Когда нет рядом домочадцев,
И нет у боли берегов,
И все захлестывает валом
Девятым иль каким еще,
И ада нет, небес не стало,
И жизнь по лезвию течет…
Тогда карандаша обломком,
Ломая строчек строй и стать,
Стараешься в порыве ломком
Души частицу записать…
Запомнить несколько мгновений,
Остановить кусочек дня,
Не для раздумий и сомнений,
а лишь душевной боли для…

Я из солнца твой образ вынул
И слезою слегка омыл…
Брал рассветы я, а не глину,
Чтоб улыбку наполнил пыл.

Из реки нацедил я грусти,
Для горчинки достал полынь,
И впитала вода из устья
От истоков шальную синь.

Разобрал по минутам вечность,
Чтоб в движеньях играл задор,
Из лесного ручья беспечность
Дал притихший сосновый бор

Сердце, боли чтобы не знало,
Я душою своею прикрыл
И еще подарил я жало,
Чтобы недруг от страха стыл!

Я старался, я жаждал встречи,
Жадно взгляды твои ловил,
Ждал, когда же наступит вечер,
Ждал тебя из последних сил…

Наконец развернулся фантик,
Я слезою омыл слегка,
Ты вскочила, поправила бантик
И ушла, бросив мне: «Пока!»

Ни снегов, ни морозов
и снег желто-серый, не белый
И вопросов набор
тех, что надо б сегодня решить…
Отдаю целый мир!
половину, не целый, не целый!
Чтоб увидеть тебя,
чтоб догнать и уже не спешить…

Тянет гарью от леса
лесничие что-то там мажут.
Все вокруг надоело,
не хочется даже хотеть…
Вон березы лениво
все ветками машут и машут,
Сделать ветер хотят,
чтоб куда-нибудь с ним улететь…

Заскучал. Сплин. Хандра
и еще сорок девять названий,
А причина одна:
ты ушла и погода с тобой,
Небосклон затянуло,
не может земля без терзаний,
Под ногами вода
и такая же над головой…

Я всю жизнь в темноте,
не отверстия нет, ни оконца…
Сам хозяин себе,
сам себе в темноте господин…
Возвращайся давай,
и наверное все-таки с солнцем,
Или ты или солнце,
вернитесь хоть кто-то один!