Софья Хромченко - Добрая память

Слишком приметная. Да и не схожа
Теперь с материнской. Зачем всякий раз
Говорить, что вдовой была? Лёне Сережа
Не пожалеет фамилии – даст.

Чрез суд это надобно. Усыновленье –
Ей объясняли. Как лёгки слова,
Как тяжко предательское решенье!
Муж не простил бы ей – знала она.

Он так любил сына! Так им гордился!
А мальчику в школу, потом в институт,
В армию, может быть… «Не уродился ль
В купеческий род?» – тут вопрос зададут.

В детском саду уж и то смотрят косо.
Спасибо что взяли! Глаза у нее
Были такие, что ей и вопроса
Лишнего даже не задал никто.

Ее пожалели. Должно, догадались:
Родителя мальчика та назвала
Робко, но твердо – не отрекаясь,
Когда сына в сад отдавать привела.

В Москве слыли слишком известны когда-то…
«Ольга! – услышала голос чужой,
Мысли прервавший. – Да ты ли? Как рад я!»
Вздрогнула Ольга: кто это такой?

Навстречу ей шел человек незнакомый,
Плохо одетый. Хотела свернуть,
Ни слова не вымолвив, и по-иному
Продолжить намеченный к садику путь.

Любой незнакомец врагом ей казался.
Страх лютой гибели душу теснил,
Да не успела свернуть – поравнялся
И за руку Ольгу по-свойски схватил.

«Пустите! Не знаю вас!» – Вырвала руку. –
«Верно ли ты не узнала меня?
Были с тобою близки мы друг другу…» –
По тем лишь словам догадалась она. –

«И что?» – Ей хотелось сказать равнодушно.
Стоял перед нею любовник былой.
Весьма изменившийся нынче наружно,
Также обобранный новой страной.

Не помнила уж, сколько лет не видала.
Общих знакомых распался их круг
Давно, и судьбы его Ольга не знала.
Лицо выражало ее лишь испуг.

«Оля!» – Ей было весьма неприятно,
Что так фамильярно ее называл. –
«Мне нужно идти». – «Ты прости меня, ладно?
Дурак был и … Крепко тебя обожал.

Тебе никогда я не сделал бы злого…» –
«Всё давно в прошлом. Прощай». – «Погоди…
Оля, позволь еще молвить два слова…
Я знаю: вдова ты. Ко мне приходи.

Вместе жить будем. А?» – «Ты ведь женатый!» –
Отец его в юности ранней женил.
(Родитель в Москве фабрикант был богатый,
А сын при отце ловеласничал, пил.)

«Оля, жена от меня убежала.
Да не любил я ее никогда!
Экой же ты привередливой стала…
Раньше смущало ли, что есть жена?» –

«Я изменилась», – сказать захотелось
Вдруг всё, что выстрадать в жизни пришлось,
Чтоб стыдно глупцу за свою стало смелость.
В душе поднялась обжигавшая злость.

Он жив, а муж мертв. Сколько раз Ольге снилось,
Как в камере темной супруг умирал…
И чтоб после этого прошлым польстилась?!
Не ближе прохожего ей давно стал.

«Жив твой отец?» – задала вопрос краткий.
«Сама понимаешь… Быть может, живой,
Но чувствует сердце, что свидимся вряд ли.
И я был, где муж свои дни кончил твой». –

«Мужа не трогай! Да как же ты…» – «Вышел?
А вот загляни ко мне – всё расскажу». –
«Надеюсь, что больше тебя не увижу…
Минуты нет лишней – по делу спешу».

«Я, Оля, всё знаю: про младшего сына,
Вашего с мужем, про то, как живешь». –
«Откуда?» – «Да ты бы меня навестила…
Неволить не стану – не бойся. Придешь?

Здесь близко живу. – Ольга не отвечала,
Молча пошла вперед. – Виделись мы
С мужем твоим…» – В спину вдруг услыхала:
«Прочь, Оленька, прочь от него уходи».

Голос услышала мужа так ясно,
Будто бы он говорил с ней живой.
На чудо надежда в ней вспыхнула страстно.
Оглянулась, уж зная несбыточность той…

Любовник былой улыбнулся лукаво.
Не для него оглянулась она!
О встрече в тот день же Сергею сказала –
Тайны от брата иметь не могла.

Советовал ей позабыть. Виновато
Глядела на брата она своего:
«Разрушила жизнь твою». – «Это неправда.
У Нади я был». – «Как она?» – «Ничего.

Свыклась». – «Какой ты хороший, Сережа!
Мало мне руки твои целовать!» –
«Что ты… Отцу твоему много должен.
Рад случаю помощь тебе оказать». –

«Папа любил тебя…» – Вспомнила Ольга,
Что на руках у него умирал
Отец ее, чуждый Сергею по крови.
Сыном его тот своим воспитал. –

«И мама моя тебя очень любила…
Если б случилось мне бросить тебя
В беде, прокляла бы меня из могилы». –
«Надя… про Лёню… тебя поняла?» –

«Поплакала и поняла, не волнуйся.
Ты мыслишь правильно: нужно менять
Фамилию сыну, ему будет лучше
Сызмальства к новой – к моей привыкать». –

«Сережа!» – «Не мучь себя, Оля, не надо.
Ты никому не наносишь вреда».
Чтобы понять ее мысли, лишь взгляда
Было довольно Сергею всегда.

«Куда ты идешь? Темнота, уже поздно», –
Спросил ее. – «Нужно. За Лёней гляди,
Ладно?» – Заметил в глазах ее слезы. –
«Оля, – ей вслед закричал, – не ходи!»

С лестницы быстро, упрямо сбежала.
Час спустя кнопку дверного звонка
Робко рукою дрожащей нажала –
Была ноша просьбы ее нелегка.

«Не беспокойтесь. Всё будет, – ответил
Несмелым словам скоро голос живой. –
Нередко меняют отцов теперь детям.
Сам подсказать хотел шаг вам такой.

Никто не стеснит вас опасным вопросом». –
«Благодарю вас… Не будет мой брат
При этом замечен в связи с двоеженством?» –
«Ваш нынешний муж лишь однажды женат.

Жена его – вы». – «Знаю правду другую». –
«Забудьте о ней. Уж и церкви той нет,
Где венчан. Живете в эпоху иную!
Ольга Ивановна, дам вам совет:

Сергей Николаевич дорог вам?» – «Брата
Люблю в нем всю жизнь», – отвечала она. –
«Теперь вам иначе любить его надо». –
Вспыхнула: – «Но у Сережи жена!

Наш брак… недействительный. Мы разведемся:
Однажды до светлой поры доживем,
Когда вне опасности всякой проснемся
И сразу ж тогда за разводом пойдем». –

Ее собеседник словам улыбался. –
«До этой поры я не чаю дожить». –
«Вы… тоже в опасности?» – «Нет. Так сказался…
Отчего перестали мне “ты” говорить?» –

«Неловко». – «И верно. Что было то было.
Я не поверю, чтоб сводный ваш брат,
Рискуя собой ради вас, не любил вас». –
«По страсти одной лишь добро ли творят?» –

«Он вам не родня, вы чужие по крови…
Может, чего-то никак не пойму?
Интеллигентские штучки мне внове». –
«Как женщину любит брат только жену». –

«Пусть так… Переменчиво сердце мужчины.
К супруге бывает? Беду наведет.
Свой брак, сделав правдой, двоих бы спасли вы,
Не то и вас сгубит, и сам пропадет». –