Иван Ярославов - Река любви

На склоне сиреневых гор

Подняться за буйным багулом,

Понять переливчатый хор,

Глубоким наполниться гулом.

Ручьи из-под каждого пня

Звонки и шумливы, как дети.

Мне б только деревья обнять,

Спокойно уснуть на рассвете

И видеть янтарные сны,

Пьянящие солнцем и смуглостью.

Мне б только дожить до весны,

Мне б только проникнуться мудростью.

Страданье приняла земля моя

Без грани искупления и меры,

И страшная предельность бытия

Открылась нам, навек лишённым веры.

Не для любви рождённые сердца

Неумолимый счёт ведут мгновеньям.

Мы, пленники начала и конца,

Ни истины не ждём, ни откровенья.

Судьба, не подходи так близко,

Я слышу шорохи в ушах…

И годы на ветру, как искры,

Летят, сгорают и шуршат.

И в этом свете нехорошем

Уже видна, наверно, та, —

Как через мутное окошко, —

Моя заветная черта.

Но замечает росчерк тонкий

Годов горячая метель,

Не дай, судьба, угаснуть только,

Мне до неё не долетев…

Минута тишины пред ожиданьем

Осознанного чуда на двоих…

Снег управляет сбивчивым дыханьем,

Подчёркивая каждый новый штрих

Изменчивого облика дороги.

Тоннель, как преисподняя, забит

Толпою грешников. Застенчивые боги

Снуют меж расползающихся плит.

Подземный страх бьёт козырную карту

Свободного скольженья в темноте.

Блестящее шоссе выносит к марту

Всех, кто не удержался в пустоте.

А там трава расталкивает слякоть,

И лужи кажутся осколками зеркал,

И тени движутся по перепонкам скал,

И хочется от радости заплакать.

Не хожу, а летаю – небеса берегу.

Я совсем не святой, а без них не могу.

Не могу, не желаю, не хочу, хоть убей.

Ветер вётлы шатает, будоражит ручей.

Ветер на небо тучи, как сугробы, намёл.

Ветер листик летучий оборвал у ветёл,

Озоруя, забросил высоко, далеко…

Знает ясная просинь – мне летать нелегко.

Всё равно я летаю. Небеса берегу.

Я совсем не святой, а без них не могу.

Бабье лето – старинная пряха —

Шелковистую пряжу прядет

И ажурную, в искрах, рубаху

Для озябшей природы плетёт.

Разлетаются прядки седые,

Застревают в червонной листве.

Лебединые крылья тугие

Снежной пеной плывут в синеве.

Как вдовица, в степи, за деревней,

Вспомнив песни забытой слова,

У стены белокаменной, древней

Вдруг взыграла трава-мурава.

Машут клёны, роняя платочки,

Ветки в небо воздев, как персты.

Размотался клубочек-отсрочка.

Гаснет осень, сдавая посты.

Вернуться к ясным мыслям и словам,

К тропинке запоздалой повернуться…

И разглядеть: над полем – синева!

И птицы над трубою тёплой вьются.

Вернуться к необманчивым огням,

К друзьям своим забывчивым вернуться.

И счёт вести, но не усталым дням,

А тем, счастливым, – тем,

Что удаются.

Дни мчатся без возврата

И гаснут друг за другом,

И ты, моя утрата,

Всего лишь тень за кругом

Свечения и блеска,

От прочих в стороне,

А холод занавеску

Вздувает на окне.

Ни отзвука, ни слова —

Всё серо и пустынно.

И за спиною снова

Застывшая равнина

Родного прожитого,

Умершего былого…

Навязчивость капель аниса.

Зимы непокой, неуют…

Я вижу, как чудо-ирисы

За стёклами нежно встают.

Я, может быть, только проснулся

И вот уже – странный рассказ —

К озёрным цветам прикоснулся,

Как будто к веслу первый раз.

Но чистые стебли засохли

И стали темны, как дома.

Цветы позабылись, оглохли,

И я заточил их в тома.

Метелей и щедрость, и скупость,

Предчувствие счастья и бед,

Узоров морозная сухость —

Гербарий, которого нет.

На небе ни облачка, вроде,

Ромашки цветут у оград.

Но чутко разлито в природе

Предчувствие скорых утрат.

Ещё разомлевшее лето

Колышет густую теплынь,

Но пахнет на кромке кювета

Острее и горше полынь.

Уходит в просторы дорога,

И ястреб парит в вышине…

И всё ощутимей тревога —

Тревога о завтрашнем дне.

Может, дни мои, стали вы мельче,

Может, ход моей жизни таков,

Но приходит – всё меньше и меньше —

Самых чистых моих облаков.

Жизнь, прощаю тебе все издержки

Лишь за то, что горчайше сладка,

Присылаешь подарки из детства —

Ослепительные облака.

Будет миг – среди летнего часа,

Пролетая куда-то в века,

Зазвонят, запоют высочайше

Из детства мои облака.

Тряхнула осенью природа —

Своей извечной стариной.

Что ей изменчивая мода

С сиюминутной новизной?

С плеча отбросив покрывало,

В антично-строгой простоте,

На суд небес она предстала,

Без дрожи, в дивной наготе.

Под душ снегов, ветров смятенья,

Под мудрость зимней седины.

Для обновленья, постиженья

Земной, сокрытой глубины.

И я её частичка тоже:

Прошла июльская жара,

И в листопад с природой схожа

Моя осенняя пора…

Пойдём в поля послушать голос лета,

Чтоб жизнью насладиться до конца:

Никто нам не подарит больше это —

Ни пенье птиц, ни запах чабреца,

Ни эти дали без конца и края,

Ни этот тёплый, в мареве лесок,

Ни речку, что от неба голубая,

И ни тропинку, что наискосок

Бежит, бежит куда-то меж холмами,

Гараж, кусты, сараи обходя,

И виснет вдруг, почти под облаками,

На тонких нитях солнца и дождя…

Все соки солнца, что скопились летом,

Дарят начало звонким родникам.

Вглядись в осенний день: и тут, и там

Бьют пышные ключи тепла и света…

В листках и нежных жилках первоцвета

Багрянец воровато проступил.

Не им ли всё окрестное согрето?

Не он ли рощи зноем опоил?

Багрец… Как струи горна, предо мной,

Вдруг разлились лучистой желтизной!..

Пора осенняя печальна,

Красы томительной полна —

Прохладна, чуть, и музыкальна,

Дарует нам покой она.

Мы к дому шаг свой замедляем,

На солнце жмуримся слегка.

И долгим взглядом провожаем

До горизонта облака.

И вспоминаем детства годы,

Читаем дали, как чертёж.

И желтоватый лик природы

На материнский лик похож.

Неторопливо зреют мысли —

На грани вымысла уже,

И беспредельность синей выси

Не умещается в душе…

Отшумело, отзвенело лето,

И последним звёздным рикошетом