Альберт Александров - Кафе поэта

Мы от сохи поэты – жизнь которая зовётся,
И нас другое кормит ремесло.
В груди у нас своё, а не чужое сердце бьётся,
Мы аритмию жизни чувствуем душей.

И ударение поставим – как согнем подкову,
И слово жизни подходящее найдём,
Понятны наши мысли и стихи народу,
Мы с ними вместе по науке жизни опытом идём.

Мы делаем, творим, что нам диктует время, ритмы,
Нас воспитали на волнах добра, любви.
Универсальное познание счастья заложили,
И только им живут, звучат наши стихи.

Мы знаем всё, что связано с рождением песни,
Мы отличаем фальш и скудность строк,
Нам претит недостойное писанье,
Не выжимаем из себя подобие стихов.

А получаем вдохновение от течения жизни,
В жратве не видим наслаждения и балдёж,
Нам не нужны страдания потребления,
Да – мы аскеты помыслов, нам не доступна ложь.

Мы женщин любим до остервененья,
Любовь умножим до ста крат.
В картишках жизни нету чёрной масти,
В игре всегда у нас судьбы карт-бланш.

Живёт в нас слово рифмой от народа,
Страдания любви мы пережили без стихов.
Любовь теперь навеки с нами,
Мы делом любим всех кто к этому готов.

Меня учила жизнь своим излишеством маня,
И отбирая – раня тело, душу,
Вгоняла часто в плен небытия,
Все светлое в душе порушив.

Идя по жизни по пути без правил,
Сметая слабых и наккаут вновь от сильных получив,
Меня отряхивали с грязи поднимая,
Учителя мои и им я посвящаю этот стих.

Они своим живым участием и заботой,
Сухую математику вводили в ранг любви,
И я прощал обиды фарисеев,
С трудом подростка их любовью жил.

И не отдать кредита, что мне дали,
И это слово не подходит для души.
Я только лишь могу их помнить и с любовью,
Писать о них и как учили жить.

Меня в команду взяли с первых классов школы,
От бога светлые учителя мои.
Как палочку на эстафете жизни,
Передавали мою жизнь.

Учителя и тренер вместо папы,
И роты командир заставил быть бойцом.
Усвоил я не все от них, но понял,
Не сдашься – помощь обязательно придет.

Итак в течении всей жизни, когда трудно,
Приходят в обликах людей ко мне,
Учителя от слова Бога жизни,
И созидая лечат душу мне.

Вот это соль земли и их немного,
Но сила в них неисчерпаема живет.
И если далеко находится подмога,
То сами небеса меня ведут в поход.

И это верно – что в конце, то и в начале,
Как в небе так и на земле,
Творят учителя в нас созидая,
Поэтому мы до сих пор идем на свет.

Размазан Солнцем на горбушке жизни бутербродным маслом,
Удобен стал, понятен, вкусен рифмой гладкой мой рассказ,
То не стихи, а думы о прекрасном – только неказистой рифмой,
Понятнее – замечено доходит некий смысл описанный в стихах.

На смысл упор в рифмованных сказаниях у Альберта в слове,
Сначала мысль и дело только в эгоизме пишущего в тут.
Мечтает ваш коллега стать и быть бессмертным в мыслях,
И открывает Вам к бессмертию тернистый поначалу путь.

Живёт давно предание заветов на скрижалях у шумеров,
О Гильгамеше рифмой сложен мудрый мыслей древний сказ.
Живёт и дал рождение пророкам в продолжение жизни словом,
Родник живой течет из мысли, будит чувства и выражается в делах.

Но есть обратное движенье у пути познания мысли чувством,
Чтоб разбудить уснувший мозг для творчества и постижения творца,
Необходимо вырастить огромное живое чувство счастья неземного,
И только с ним познать любовь и тот живой родник, что спрятан у тебя.

Сегодня он тёмный, завтра он светлый,
Для церкви отступник для Бога монах,
Брошен отцом, матерью предан,
В жизни всегда делом он прав.
Границу в душе пролОжил всевышний,
Портал для прохода открыт небесам.
Таможня жива, платят при входе,
Удачей и словом в житейских делах.

Страдает болезнью, людьми не понятен,
Отвергнут друзьями, счастлив судьбой.
Знал он богатство, почесть и славу,
На рынке служил презренным слугой.

Таможня всё знает – нет там запретов,
Открыты границы в оба конца.
Обоим он друг, для обоих предатель,
А одиночество кровный с ним брат.

Скиталец в пространстве, застрял здесь надолго,
Трудяга от бога и черту слуга.
Шизофрения скажет вам доктор,
Пав на колени индульгенций прося.

Холодные звезды мерцают сквозь вечность,
Одна согревает даря всему жизнь.
Холод и пламя, страсть и надменность,
Свеча под стеклом на лампаде горит.

Слова, междометия сложатся в рифму,
Калейдоскопом украсят письмо,
Летит мотылёк судьбой, Богом хранимый,
Порхает у света, ждёт Солнца тепло.

Поэмы, стихи созревшие жизнью,
Светят в ночи даря нам любовь.
Сушат о них теплом свои крылья,
Души летящие в свой родной кров.

Лампады горят в штормах и метелях,
Раскрыты страницы, читают глаза.
Отдушина жизни в стихах и поэмах,
В книгах, страницах греет свеча.

Жизнь настоящее чудо,
Приходит откуда то в нас.
Придумали имя в всевышний,
Богу название дав.
Трудится в цирке волшебник,
Под куполом жизни вершит.
Обыкновенное чудо,
Земля всё живое родит.
Для нас до конца не понятно,
Откуда пришла в Землю жизнь,
Мы ежедневное чудо меняем
На то, что вершим и творим.
Не замечаем, привыкли,
И требуем дать волшебство,
Только признают святыми,
Пред кеми свершилось оно.
Волшебники мамы и папы,
Всевышний инструктор у них,
Вояют в любви нас детишек,
Фокус с названием жизнь.
Все наши мамы святые
С папами Божьи сыны.
Обыкновенное чудо,
Наша прекрасная жизнь.

Я болен неизлечимо,
Болезнью с названием жизнь,
Меня заразила маманя,
На свет как и всех народив.

Диагноз поставлен мне – хроник,
Неизлечимо больной,
Живу и дышу так как буд – то,
Пришёл чёрный ангел за мной.

Лечить не пытаюсь заразу,
Смягчаю ту боль, что со мной,
Тело и душу стяжаю,
Своей нескладухой судьбой.