Владимир Карнаухов - Столкновение. Книга стихов

На солнечной стороне любви
Светлые ангелы мечут бисер,
Записывая в небесные свитки-дневники
Единодушие знаков и чисел.
Создают удивительные и прекрасные пары,
С семейным очагом, с рождением детей,
Которые преодолевают вместе любые преграды
С безграничным уважением в череде беспокойных дней.
У них не пустуют души, не черствеют сердца.
Со стороны Бога обнадёживающий рентген,
Чтобы не иссякала мера отношения и добра
Двадцать четыре часа взамен.

На тёмной стороне тьмы
Лазутчики-ангелы мечут бисер,
Вписывая в скрижали сатаны
Обречённость знаков и чисел.
Свои пары с роскошными свадьбами и дорогими подарками,
С огромными дворцами, с недвижимостью за рубежом,
С прикупом, оплаченным действующими банками,
Взращённые на горбе и горе чужом.
У них не пустуют карманы, им некогда думать о душе,
Жертвоприношение приходит неторопливой расплатой.
Так, что карающий меч когда ещё чиркнет в судьбе
С невосполнимой и горькой утратой.

Вроде бы кому какое дело, живи как знаешь!
Это же не управдомовский кружок кройки и шитья,
Где постоянно отрезаешь и пришиваешь.
Здесь, в ангельском бисере, весь промысел и возня.

Где-то упала суть,
Где-то взлетела низость.
Скорбно-задумчивый путь,
Всхлипывает немилость.
Так порешай со мной:
Ад – он горит в душе?
Или безбожной средой
Реален на вид вообще?
Нетрудно ронять слова
О смерти в её идеале.
Зачем тогда смысл греха
С огненными печами?
Разглаживая нахмуренность лба,
Сводя толки до веры.
Суть всё-таки от добра,
Низость – она от измены.

Гляжу в окно, думаю о постороннем,
Ночь лежит пластинкой виниловой,
Саксофон затрагивает сердце новогодним
Звучанием волшебным и дивным.
Снег танцует, предрекая интересную встречу,
Его выражение в романтике и красоте,
С джазом ночным зажигая свечи,
С голограммой родных лиц в пустоте.

Я у облака лечу
Душу грешную,
Дай с тобой я полечу
В даль нездешнюю.
Что-то новое найдём,
Будем жаловать,
Злые ветры обойдём,
Путь загадывать.
И на ангельском луче
Покачаемся,
Улыбнётся ангел мне,
Мы покаемся.
Будут быстро пролетать
Ночи тёмные,
Будут звёзды злопыхать
Обречённые.
Я у облака лечу
Душу грешную,
Я на облаке лечу
В даль нездешнюю.

Труд не сделал из него человека,
Любовь не сделала его добрей.
Он, вышибленный из дверей века,
Оказался не в тарелке своей.
Хвост из бед и потерь
Не остался за стеной прошлого,
И он, как социальный червь,
Не делает обществу хорошего.
Психолог из новой волны
В связке с денежным эквивалентом,
Путал воспалённые ему мозги
Театральным абонементом.
Ловил его на слове
Из цитат политических деятелей,
Подменял пессимизм в народе
Господствующей идеей.
Смеялся в лицо действительности,
Хотел, чтобы и он тоже смеялся,
Но он, разбитый от сомнительности,
Вяло всё усмехался.
Потом уже, на перекладине турника
Взвешивая раздражённость тела,
Он вытягивал сам себя из тупика
В серое нависшее небо.

Поверь мне на слово, родная.
Такой, как ты, им поискать,
И, в зависти своей блуждая,
Им просто нечего сказать.
Их возмущённый эгоизм
Закис на чеховской диете,
И отвлекаемый снобизм
Даёт одышку в высшем свете.
Не закрывай своё лицо
Под слёзной и обидной фразой,
Им, обречённым, всем дано
Марать лукавством и заразой.
Нам добродетель даст ответ,
Как подлинное принимая
Весь наш таинственный секрет.
Поверь мне на слово, родная.

Место встречи – Земля, космодром межпланетный.
Где в предутренних сумерках плачет роса,
Где давление сосен антиподом ракетным,
Высотой непомерной вошло в небеса.
Место встречи – Луна, среда кратерного обитания.
Где звучит мелодия в пепельной тишине,
Где транзит предчувствия и ожидания
Ждёт на прогретой солнечной стороне.
Место встречи – Марс, с красными флагами.
Где бьют в барабаны вестники бед,
Где красными бурями, кровавыми ранами
Прошёлся когда-то марсианский совдеп.
Место встречи – Венера, любовные страсти.
Где играет с огнём ангел злой Люцифер,
Где ладонью прикрыты интимные части
У богини Венеры кому-то в пример.

Вы мылись за своим окном
В тени густых деревьев,
И откровенный ваш наклон —
Одно из лучших звеньев.
Скользило мыло по груди,
По бёдрам, по ногам,
И треугольник темноты
Покоя не давал.
Мы замирали за забором,
Где каждый из своей щели
С своим мальчишеским задором
Сиял в своей любви.
Вечерней пятницей мы жили,
И как французское кино,
Когда вы воду приносили,
Включалось кадрами оно.
И ждали мы последний миг,
Когда в последний раз
Вы опрокидывали в крик
С водой священный таз.

Во сне увидел молодость свою,
Что разлилась истомой под лопаткой,
Как будто перед выбором стою,
Не понимая доли своей сладкой.
Дыхание волнующих минут
На зеркале чужом не отразилось,
И по спине поглаживает кнут,
И время от потери не взбесилось.
И от улыбки мамы хорошо,
От теплоты её мне жить ещё приятно,
И на душе по-прежнему светло,
И просыпаться тяжело обратно.
Пустой задел не принесёт удачи,
С обмана не начнётся лёгкий путь,
И надо где-то поступить иначе,
Чтоб оставался шаг всё повернуть.

Я к вам пришёл, стоял у двери,
Жал кнопку вашего звонка,
И вездесущие соседи
Срывали пломбу с языка.
Слова ломали осторожность,
Гремели как дверной засов,
И летаргическая склонность
Меняла вихри полюсов.
Сентенция подъездной жизни
В буквальности со всех сторон.
Рукопожатия излишни,
Пророческий висел укор.
Она здесь больше не живёт,
Пора определиться?
А он уже который год
Задумывал жениться.
Бесспорно, выход был один:
Уйти, пожав плечами.
Я к вам сегодня приходил,
Но опоздал с делами.

Сырость, отчего же сырость?
Чьи-то слёзы на ветру?
Да, бедой несправедливость
Выцарапывает мглу.
Шёл ведь, под ноги смотрел,
Мог не сомневаться
И, родимый, не сумел
Из воды за берег взяться.
У судьбы была раздача,
Говорок над речкой стих,
Встала в позу неудача,
Обнажив у смерти лик.
Опознать было непросто
Мужа, брата и отца,
Тайну выдала полоска
Обручального кольца.
Перепрятать надо боль
Под огромный камень,
Не ходить дорогой той
В мрачности окраин.
Сырость, отчего же сырость,
Чьи-то слёзы на ветру?
Да, бедой несправедливость
Выцарапывает мглу.