Павел Карачин - Кокон пустоты. Сборник стихов

Кока-колой их запил – Вельзевулу угодил.

Местный хулиган Аркашка ущипнул за зад Наташку.

«Ах, люблю таких детей!» – прослезился Асмодей.

Света ныла: «Денег дайте – я коплю себе на платье».

Как Мамона хохотнет! И занес ее в блокнот.

«У Наташки кукла краше…» – с завистью сказала Маша.

Комплиментов ей фонтан отпустил Левиафан.

Не пошел во двор Ерема, позевал, остался дома,

И за ним с тех самых пор зорко смотрит Бельфегор.

За любым из вас, ребята, с детства закреплен куратор.

Думаешь, свободен? Шиш! Ты ему принадлежишь.

Бродя по переулкам в час ночной,

Нашел я на дороге шар хрустальный.

Я шар поднял, принес его домой —

Халяву упустить весьма печально.

На кухне я поставил шар на стол.

Фигня, конечно, но, глядишь, сгодится…

Достал бутылку, рюмку, разносол,

А после пятой начал он светиться.

Я с интересом посмотрел на шар,

Что светом голубым сиял во мраке…

Вдруг осенило – аж пробило в жар:

«Ядрена мать! Ведь это же Оракул!»

Вот так удача! Ну, я развернусь!

Узнаю все секреты мирозданья!

Такое и не снилось большинству,

А мне свезло! Я – долбанный избранник!

Чего б такого у него спросить,

Покуда в силах языком ворочать?..

Ведь глупо узнавать у высших сил

О бабах, о деньгах и о работе…

В кулак сжимая пьяные мозги,

Я напрягал свое воображенье,

Но отвлекли. Неслышны и легки,

Ко мне за стол пожаловали тени.

Теням я даже рад. Смотрю на них,

Пытаясь опознать по силуэтам,

И вижу лиц, когда-то дорогих,

Размытые и смутные портреты.

Мой брат, зачем явился ночь-полночь?

Ведь ты давно лежишь в своей могиле.

Тебе ничем я не смогу помочь:

Я не кудесник, воскресить не в силах.

А, впрочем, наливай за грешных нас!

Давай с тобой, как встарь, промочим глотки,

Ведь там, где обитаешь ты сейчас,

Навряд ли подают на ужин водку.

До края наполняй себе бокал

И не стесняйся – нынче я транжирю.

Ты говоришь, я жизни не видал?

Не знаю, что почем в подлунном мире?

О, да! Я Эверест не покорял,

Шекспира не читал в оригинале,

Не видел Лувр и в космос не летал…

Так что ты прав – я многого не знаю.

Чудес на свете масса, но увы…

Как жаль, что в пониманьи граждан наших,

Тот всех полней и лучше знает жизнь,

Кто видел в ней лишь шконку да парашу,

Кто хуй последний без соли сглодал

В угрюмых недрах грязной коммуналки,

В парше, клопах и мухах прозябал.

Но то – не жизнь, а лишь ее изнанка!

Да хрен с ним! Плюнь! Гляди, я шар принес!

Вон, на столе, сияет, как комета.

Попробуй, брат, задать ему вопрос,

Который бы достоин был ответа.

Мадам, что привело Вас в мой удел?

Лицо знакомо Ваше мне, бесспорно,

Но столько лет прошло… Я постарел

И имя, уж простите, вряд ли вспомню.

Мы, кажется, одним весенним днем

Сидели с Вами в парке на скамейке.

Я все молчал и думал о своем,

Вы щебетали, словно канарейка.

Я даже не пытался слушать Вас —

Все темы Ваши мне скучны, не скрою,

Отчаянно стараясь не зевать,

Лишь вежливо качая головою.

Возможно пламень Вы, но мой мороз

Не восприимчив ни к теплу, ни к свету…

Я Вас прошу, мадам, задать вопрос,

Который бы достоин был ответа.

Мой Бог, зачем спустился ты сюда?

Сыны твои тебя давно забыли…

Заветами своими досаждать?

Поведать о своей великой силе?

Чем хочешь, Боже, удивить меня?

Каким таким необъяснимым дивом?

Кустом, что не страдает от огня?

Ты извини, но это неспортивно!

Лечить холеру наложеньем рук

Зачем? Давно придумана вакцина.

Исцелят доктора любой недуг

И снадобий любых полны витрины.

С изобретеньем лайнеров и яхт,

Моря переплывать в китах не модно,

Ведь, право, в современных кораблях

Комфортнее, приятнее, удобней.

Умеют люди в облаках парить,

Рождать в пробирках жизнь, а Ев – за скобки,

А уж Содом с Гоморрой повторит

Любой кретин, дорвавшийся до кнопки.

Скопировав сознание на диск,

Клонировав, себе по вкусу, тело,

Когда-нибудь и смерть мы победим!

Зачем нам Рай морально устарелый?

Конечно, это будет не для всех…

Ну кто захочет обессмертить стадо?

Богач пролезет в Вечность без помех —

Тобою быть не трудно, а накладно!

Научный гений сказку перерос,

Ты слаб, старик, и понимаешь это…

Не дуйся! Лучше выдумай вопрос,

Который бы достоин был ответа.

А это что еще за персонаж?

В шерсти, с хвостом… Я даже растерялся.

Любезный незнакомец, ты уважь:

Рогами мне за люстру не цепляйся.

Постой, постой! Теперь я узнаю:

Тебя я видел пару раз по пьяни,

Как видят многие, кто крепко перепьют.

И, в общем-то, тебе я благодарен.

Когда б не твой самозабвенный труд

Под жалкие проклятья лицемеров,

Не гордость, зависть, алчность, лень и блуд,

Мы до сих пор торчали бы в пещерах!

Глупцы с презреньем на тебя глядят,

Не в силах распознать простого трюка:

На редкость символично, что, войдя,

От Бога сел по правую ты руку…

Зачем же ты пришел? Что за нужда?

Простое любопытство или иная?

Погасли печи? Кончились дрова?

Или Коцит внезапно начал таять?

Не дрейфь, дружище, горе не беда,

И, если Ад вдруг показался тесным,

Переселяйся к людям навсегда,

Кому-кому, тебе найдется место.

Ты сможешь выступать перед толпой

Под визг, «Ура!!!» и гром аплодисментов.

Как перспективный лидер молодой…

Возможно даже станешь президентом.

И не тяни – минуты-то идут,

Оракул ждет в жемчужном дивном свете.

Давай, спроси его чего-нибудь

Такое, чтоб не смог он не ответить.

И четверо уставились на шар:

Мертвец и дьявол, дама и Всевышний…

Дипломатично каждый промолчал:

Вопросы есть, но мелочные слишком.

И стал я понемногу понимать

В довлеющем молчании унылом:

Уж если ЭТИМ нечего сказать,

Куда же мне с моим, простите, рылом?

Рассвет забрезжил, растворилась мгла

И сгинули мои ночные гости —

Пустых четыре стула у стола,

Четыре рюмки, а в тарелках кости.

И шар погас и больше не сиял,

И в доме как-то сразу стало пусто…

В итоге, я отнес его в подвал

Использовать, как гнет, в ведре с капустой.

Не сформулирован вопрос, увы, никем,

И в посиделках зря себя мы мучим —

Витает в воздухе, висит на языке…

Но кто осмелится его озвучить?

Что-то в нынешнем мире не так:

На глазах, безо всяких вопросов,

Превращаются волки в собак,

Лижут руку и палку приносят.

Волк свободен, а пес на цепи,

Волк – за мясом, а псина – за костью.

Раньше – лютые были враги,

А теперь нет различия вовсе.