Сергей Русских-Север - Мужчина с биографией. Избранное

Жаба помолчал, выслушал и сказал:

– Первое нужно – «Сердце, тебе не хочется покоя».

Все поддержали и, даже Макаров своим громким голосом добавил:

– Да, а вторая «Лягу – прилягу».

На что Билл заулыбался и продолжил – 2 песни, потом инструментальная «Краковяк», потом что-нибудь патриотическое. Наши «островки» и «давайте созвонимся» – во второе отделение, если попросят поиграть ещё.

Короче мы составили совершенно подхалимский репертуар для местных властей. Нам просто необходимо было понравиться, потому что рядом было море, женщины, и жизнь вообще только начиналась, так как все мы впервые были на настоящем курорте. Первые десять песен были бодренького танцевально-родительского плана, «инструменталки» с баяном и гитарой типа: «Гопак», «Краковяк», «Лезгинки» и т. д. Песен десять были популярно-эстрадными, официально рекомендованные советским правительством и лишь потом песен 20—30 были, что называется нашими, «Нью-уэйв», как любили мы говорить, электронно-молодёжными.

Если учесть наш опыт работы на официальных концертах для ветеранов партии и труда, белые костюмы, тихий умеренный звук, многоголосие и бьющее из нас огромное желание понравиться, без труда можно представить – что прослушивание прошло успешно. Нам сделали ряд традиционных замечаний, посоветовали, что и как делать, кому и на чём играть, но дали испытательный срок и возможность остаться в этом чудесном городе, у этого расчудесного моря.

Через неделю мы стали постепенно добавлять громкость, через 2 недели более раскованно двигаться, через 3 в репертуаре осталось не более пяти песен из репертуара, отвечающего «Моральному кодексу строителя коммунизма», через месяц – мы стали звёздами первой величины в этом небольшом курортном городке.

Было несколько очень похвальных вещей, которые воспрепятствовали нашему курортно – звёздному разложению и укрепили дружбу:

Первое – мы практически не пили, за исключением одного гражданина по фамилии Ляхов, которого мы взяли на полтора месяца работать на барабанах, пока Шима уезжал защищать диплом, в своём «политехе». Сергей Ляхов – это отдельная глава, я вернусь к нему позже.

Второе – это то, что нас очень серьёзно сплачивало. Мы очень были преданны делу и все деньги у нас складывались в «общак», и, в последствии на них приобреталась аппаратура. Мы просто мечтали купить себе настоящие японские клавиши, настоящие гитары, настоящие барабаны. Мы мечтали быть Настоящей рок – группой. В принципе – мы ею и были уже тогда, но, к сожалению, не осознавали этого, к великому сожалению – сами активно занижали свою профессиональную планку. Нам не хватало опыта и связей, мы были молоды и глупы. Не было знамени. На то момент этим знаменем был аппарат, на который постоянно копились деньги, а он имел тенденцию, постоянно расти в цене. Хотелось последних новинок, а они стоили дорого, вот так и гонялись 5 лет за новыми звуками.

Питались первый год мы исключительно вместе и, в основном, благодаря Биллу, его бардовским способностям и коммуникабельности потрясающей силы.

Он каждый вечер брал гитару, и, цокая ногтями, в сланцах шёл вместе с Шимой, которого брал в качестве юмориста на вечерние улицы Алушты. В армии ему, по его рассказам, упал мотор от самолёта!!! на ноги, и ногти были чёрными, росли вниз, загибаясь и «цокали» при ходьбе в сланцах. Из-за этого он даже обувь покупал себе на 2 размера больше.

Так вот, на улицах Алушты они цепляли 15—16 летних «мышек», которые почти все были практикантками в столовых и в кафе, в пансионатах и санаториях. Билл пел им смешные детские песни, а Шима грязно шутил, после этого они их трогали за юные крепкие груди – яблочки и целовались пол – ночи, нередко даже дефлорировали мышек – малышек где – нибудь в лесу. Девчушки соответственно ненадолго, но крепко влюблялись в двух музыкантов и конкретно обворовывали каждое утро отдыхающих. То принесут нам ведро сметаны, ни много, ни мало, то кастрюлю бифштексов и килограмм 5 помидор. Часто мы просто приходили к ним в столовую под видом отдыхающих, и они с радостью кормили нас самым лучшим, что только было. Нас с Юрой – Жабиком, они, почему – то, побаивались и уважали. Мы им внушали какой то половой, почти «инцестный» трепет, и, честно говоря, ни он, ни я, ни разу не совокупились ни с одной из них. Нам нравились женщины лругого уровня. Мы их подразделяли по социальному, возрастному и интеллектульному статусу каждой.

Я думаю, целесообразно нырнуть в ещё более давнее прошлое для того, чтобы, ты, уже влюблённый в мой проникновенный слог Читатель, понял, как мы стали такими. (Ничего так, да?)

– Алё, Серый! Давай ко мне, пора на работу.

– Через полчаса буду.

Это мы с Юриком, в начале начал.

Я обычно надевал лучшее, что было, а было тогда, в 84, честно говоря, совсем немного: маечка «Динамо», белая такая, махровая и брючки, садился в троллейбус и приезжал к нему на «Рабочую —З Б». Юрик тогда имел совершенно сумасшедшую вещь – костюм «Пума» с белыми широкими лампасами на брюках. Он вообще, по тем временам был крутым. Дело в том, что его любила и содержала одна из центровых спекулянток – Натали. Он её нежно «трахал», а она в свою очередь дарила ему грандиозные подарки в виде хорошей парфюмерии, золотых колец или норковых шапок зимой. Такая любимая могла только присниться, и ему все страшно завидовали.

Наша «команда по съёму», в которую я попал на несколько месяцев благодаря Юре, обычно встречалась на центральной площади города, у «Политеха». Все были солидные люди – ювелиры, граверы, спортсмены, аферисты и пр.

Мы, разумеется, были не при делах, т.к. я был просто друг Жабика, а Жабик был в общем-то просто каким-то музыкантом, лишь иногда в качестве услуги предоставляющим для оргии свою квартиру, когда мама с папой уезжали на дачу. Но в команду достаточно прочно входили его друзья детства – Вовка Попович – культурист и Саня Романовский – гравёр и юморист. Поэтому Жаба и тусовался в основном с ними, ну и я впоследствии.

Все встречались, обменивались последними новостями – кто, кого, когда и как трахнул, шутили, смеялись. Юмор был достаточно злой, вернее зловредный, наверное, потому и интересный.

– А……., опять Жаба «студента» бедного ведёт – Гнусаво и громко говорил Попович.

– Какой он бедный – подхватывал Фокс – Он вчера троих хорей соком виноградным поил, а товарищей не угостил даже.

– Может он товарищей не уважает? – с улыбкой гнусил Попович, на что я ответил: – да нет, просто деньги кончились.

– На «хорей» были, на товарищах кончились? Разве так поступают? – продолжал он. Все в это время улыбались и слушали, как я буду реагировать на провокацию.