Яша Хайн - Улитка счастья

Влажный, тёплый сентябрь, и усталость уже заметнее.
Море в золоте и нестерпимо маняще-летнее,
Умирающий год с лохмотьями слишком пёстрыми, —
Завернуть бы его в кулёк и спрятать под простыни.
Помнишь зонтики, лужи, мосты и Ригу продрогшую?
Выжимая рубашки, носки, обнимать промокшую,
Молодую, дрожащую плоть – под одеялами,
Впиться в контур синеющих губ, словно кинжалами,
Культивируя клетки любви от шеи до талии.
Помнишь? Помнишь, пальцы твои на лице моём таяли?
Было это – как будто в кино, было и прожито,
Помнишь мокрую нашу любовь, помнишь? Так что же ты
Смотришь вдруг сквозь меня молчаливо,
чуть-чуть опасливо?
Ты же знаешь, что наши ладони… всё ещё счастливы…

Искать вину и правду вне себя,
Смотреть спектакли жизни без билета,
Глазами улыбаться голубям,
Прикрывши рот сиреневым букетом.

Поняв, как в небе облака текут,
В течение семнадцати мгновений —
Ловить зрачками солнечный лоскут
И прятаться за ветками сирени.

Любить наивно, словно тот лопух,
Который вечно лезет под повозку,
Морщинки, ямочки чужих старух
И неуклюжесть худеньких подростков.

Прекрасны сказки – ласковой волной
Согреют сердце и прогонят холод, —
Когда же этот панцирь голубой
Был жизнью так безжалостно проколот?

Спектакли ночи – не моя вина:
Замкнувши круг, услышим злую повесть,
Что жизнь, как чаша, – выпита до дна
И в буднях серых – высосана совесть.

Очнуться, провожая взглядом тень,
Услышать – утро зимнее зевает,
И плещется в дожде весёлый день,
И ночь в туманной дымке исчезает.

Понять нюансы, шорохи и отголоски тишины,
Отмерить яда поцелуев в миллиграммах,
Вкушая зелье, улететь за тонкий ободок луны,
Залезть на острый пик своей кардиограммы

И… распластавшись среди звёзд, влететь, как беглое звено,
В твой тёплый сон, в котором мы – обручены давным-давно,

Обручены – голубоватым, тонким ободком луны.

Субботний вечер, я плыву по сини
Безбрежных и смеющихся небес;
Ко мне уже утратил интерес
И журналист, и город в никотине.

Гордясь своим присутствием на карте,
Мечта, прохладным октябрём звеня,
Рулетку раскрутила без меня
В хмельном, всепоглощающем азарте.

Тем временем, ловя тепло по каплям,
Живя в тени, забыв про календарь,
Любуюсь – как красуется фонарь
В прозрачной, нежной луже – и пока я

Бессилен вслух произнести банальность,
Пока шершавый мостовой асфальт
К груди прижал бордовый лист-медаль,
Пока мечта не рухнула в реальность —

Я буду здесь. Надеюсь, что когда-то
Проявит город личный интерес,
Гадая – как бордовый лист воскрес
В петлице Неизвестного Солдата?

Так повезло – сошёл с ума.
Не то, что был умён уж очень;
Без обвинений и суда,
Ведь псих – навечно непорочен.

В мозгу – прыжки и чехарда,
И ясность мысли не приемлю:
Несутся в небе поезда,
Их окна падают на землю.
Там из стекла растут цветы,
Хрустали синей цветоложе,
Бутон зеркальной чистоты,
В котором выгляжу моложе.
И в отражении – ландшафт,
В нём, головой кивая низко,
С цветами пьёшь на брудершафт,
А я стою к тебе так близко —

Вся жизнь уложена в черты
И в прядь волос белесой стали.
Остекленевшие цветы
С улыбкой пьяной наблюдали,
Как я – раздроблен изнутри,
Но внешне молод и нелепен,
Кричу тебе: «Смотри, смотри —
Как поезда несутся в небе!»

В мозгу – цветы и кутерьма.
Обман, предательство – снаружи.
Так повезло – сошёл с ума,
Снаружи – может быть и хуже.

Мне в молодости ночью говорили,
Скрывая нежность под помадой алой —
Забудутся твои ошибки, милый,
А если нет – прикроем одеялом.

Дырявых простыней, проступков тени,
Чтобы от памяти земной укрыться,
От суеты и пагубных решений,
И вновь – бездумно в радугу влюбиться.

Жить – несмотря на то, что дни короче,
Дразня цветущей липы ароматом,
Украсть покой у светлой, лунной ночи,
Провозгласив, что я – твой император.

Поведать надзирателю-народу,
Прикрывшись саркастической улыбкой,
Что за ошибки – я плачу свободой,
И ты – моя любимая ошибка…

Упасть, не раздеваясь, на постель,
Покрытую цветастым одеялом,
Сменив хамсин 1 1 Хамсин (арабский) – сухой ветер, перемещающийся из пустынь Северной Африки. песчаный на метель,
Перебирая сны ночные вяло.

Зимы, метели нежная печаль…
Ведёт, петляя, к старости дорога.
И мне себя уже совсем не жаль,
А если жаль – то жаль тебя немного
За то, что скрыла в девичьей груди
Тревогу, чтоб весною не мешала
На холмик чистой радости взойти,
За то, что о зиме со мной мечтала.
В сухой, горячий, молодой хамсин
Учила петь, учила не сдаваться,
Шептала – «Ты мой вечный господин…»
Мечтам весенним суждено сбываться:

Гортанный голос вскоре зазвучит,
Отодвигая время и пространство,
И, улыбаясь, в память заключит —
Любовь – сразившую судьбы упрямство.

Не думалось, что мне так будет больно
И сумасшествием ночным чревато,
Когда клочки небесной, грязной ваты
Забьют артерии луны бездольной…

Полоска жёлтая у моря, горы.
В тех скалах ягоды лесные не растут.
Согреться солнцем в дырке синей шторы —
Так создают на юге временный уют.