Татьяна Ашуркова - Нашла проталину свою. Стихотворения

А шут улыбнулся и добрым
Пирожником сызнова стал.
Мамзель Абажур дает шторы —
Окончен чудной карнавал!

Шутиха с шутенком напару
Работают в детском саду.
Она – р-раздувай самовары,
Посуду он бьет на ходу.

Смеются семьей до упаду,
Когда говорят: «Не мешай!».
Ведь их микромир очень краток —
Опля! Добрый вечер! Прощай.

Недавно цокот льдин на полынье,
И тонкий лист, и небо в подмарене…
Еще не принята, уверена я в сцене,
На завязи прохожеством артист.
Viva Domenica! Я жизнь переживу
И не достигну чистоты Равенны 2 2 Город в Италии знаменитый своими раннехристианскими и византийскими памятниками культуры. Объект культурного наследия Юнеско. .
В бутоне мудрости закрытом уплыву,
С весной гребя веслом попеременно.
Виясь в сандалиях прошествовал Пилат —
Читает рукопись кофейных спитых зерен.
Бунтуй, душа моя, ты весишь сто карат,
Если Спаситель был распявшим непокорен.

Стремление поднять сосуд.
Какой? И кем он сгончаварен?
В веках сердито изогнут —
Ему лет триста! Он заварен
На теплом квасном молоке —
Сурьмяный глиняный молочник,
Что, теменем прижав к руке,
Несла отцу узбечка дочка.

Лечиво от западной тахикардии —
Двойной ликер на сливках Beileys.
Открывается рот – красные гардины,
Первый бокал на затяжке
Опрокидывается в межеть кулис.
Мой зев в театральной растяжке.

Двойной ликер опрокидываю на бис —
Ни акцента, ни троеточия.
Чай Пеко, бисквит «Улисс»
И многое прочее.

Казаи 3 3 Имя вымышленное. , думаешь ли о своем
Сыне, лежащем в твоих объятьях?
Он утопает в просторных платьях —
Маленький камень в начале большом.

Казаи – скульптор, не радостно ль взять
Теплый элефантин в круглую руку!
Только бы не явлен в сущую муку
Тот, кого хочешь искусно ваять.

Мальчик ожил от резца, и, вступив
В право иметь и свой опыт ваяния —
В пенистой пахте немого отдания
Он длинноног и бытийно красив.

Не преступил он запретный порог.
Боли и страсти бесстрастный ревнитель,
Видно и вправду цветной вытравитель 4 4 Инструмент художника
Он предпочесть жизни цвета не смог!

Уж правый лик молчит о гласе трубном —
Вместилище где прав и виноват
В единой точке схода видят будни.

Придай мне мужества, Владыко, я в пути,
Так что порою трудно выдохнуть: «надеюсь».
Ты видишь, перед смертным я младенец,
Но за лукавствия мои меня прости.

Как знать нельзя больших ни помыслов, ни дум,
Так, преданный я раб Твой, не узнаю.
По окнам тихо ходит кот Баюн,
И я своих часов не ускоряю.

Вы видели как дождь смиренной каплей
Врывается в привычный мой маршрут?
А я бегу, и все за мной идут,
Вдруг я хромаю стрелянною цаплей…
Смешно? Но где же фразы, чтоб сказать,
Не рассудив, ответ себе давая.
Так почему же, лица озирая,
Невольно тени их приходится топтать?
Смешно..

Пуховик взбивая, сладко
Спит тутовник – шелкопрядка,
В час недобрый не заплачет,
Ждет умелого жнеца —
На Земле родился Мальчик
От Всевышнего Отца

Молчанье-признак дум серьезных,
И в сонме прошлых бурных лет
Усмотрит око от курьезных
Ошибок и печалей след.
Молчит душа, молчит природа,
И ты не можешь говорить.
Извне ты видишь непогоду,
Боясь в себе ее открыть.
И, как ни странно, но в природе
Бывают схожие черты,
Когда в лиловом небосводе
Молчанье – недруг суеты.

Аккорд! Сорви прохладный лист
И выжми сок в вечернем плаче джаза.
Пока разрежен воздух, голос чист —
Природно-эстетическая фаза.
Труба и холст – случайному совпасть
Возможно ль в линиях разумного начала,
Фальшивый звук посмеет ли упасть
В объятия лесного покрывала?
Еще аккорд! … Из труб капель, капель,
Драчливые и ноющие осы.
В искусство холодеющая дверь
Скрипучим эхом задает вопросы.

Пишу тебе из весеннего дня.
Вишня цветет, тянется.
Под ней все шевелится – это семья
Пожарников-жуков – не маются,
Похоже ими и май объят.

Только цвет уж какой-то бархатный,
А под цветом все чуда пряные —
Несуразица непонятная…
А целую тебя троекратно я.

Волга. Синь мне мешает немножко —
Погруженно я в Духе молюсь.
Проложил Илья в церковь дорожку,
И умом не понять мою грусть —
Как Илья во святой колеснице,
Огнебранной сияя звездой,
Всех нас грешников мир круглолицый
Окатит злокипящей водой.

Березовой плесенью свет заразился лесной
Витающим духом опять напомадилась хвоя,
И в солнечных брызгах немого не ищет покоя
В воротах дубовых последний воздушный конвой.

Рестория на Ялте —
Чудесное кафе!
Там пеленают дятлов
в вареневом суфле.
В салате три улитки
Под коркой трюфеля…
Под тоненькую льдинку —
Немыслимый салям!
Полезная и разная
Ковровская лещина
И два высоких красных
Пера для ощущенья.

Как тень по веточке мимозы,
Ты, муха, медленно ползла.
Сквозь одолень – ночные грезы
Смахнул тебя я со стола.
Прости, о дивное творенье,
Я не хочу твоих обид.
Жива ты или привиденье?
Смотри-ка! Ползает, не спит.
Ты, муха, существо лихое,
Но лучше пыл свой поумерь.
А опыт – дело неплохое,
Ведь я биолог, а не зверь.
Тебя я в колбе заспиртую
И проведу эксперимент:
Как ты отреагируешь на тую
Под звуки классик аккомпанемент?

Ультрамариновым ознобом,
Взойдя, подернулась лазурь.
И в этом чаянье особом
Седой гонец, предвестник бурь,
Сопротивляясь и немея
Перед небесной чистотой,
Словно безнравственная фея
Перед невинной красотой,
Смутясь, отпрянул и зарделся,
Огнем закатным опалясь,
В предсмертном страхе огляделся,
Своей наивности дивясь.
И вот уж, ясным очертаньем
Сломив лазурное звено,
Чужому радуясь изгнанью,
Светило царствует одно.