Ольга Макина - Сказки для взрослых

…Волхва за гаданье ковром наградили,
Открыли ворота и в степь проводили.
В смятеньи молчали и мать, и отец,
Им был неприятен рассказа конец.
Решили, что лучше все это забыть.
Был страже приказ дан: «Догнать и убить»…
Неделю спустя пастухи стадо гнали
И чью-то повозку в степи отыскали.
Останки волхва было трудно узнать:
Стервятники тело успели склевать.

…А время бежало, настал новый век,
В турецком дворце подрастал Азибек.
Мальчонка окреп, стал немного смелей,
Вникал во все споры гаремных детей.
В нем зерна коварства взошли незаметно.
Он действовал тихо, совсем неприметно:
Припрячет чужую конфету в траву
И скажет, что видел кого-то в саду.
На вора незримого думали дети,
А наш Азибек прокрадался к конфете.
В игре предавал интересы детей:
Рассказывал страже все тайны затей.
Когда же ушибся, решил обмануть,
Сказав, что служанка посмела заснуть.
Отец был разгневан, служанку избил,
А наш Азибек стать джигитом решил.
Отец научил его стремя держать
И смело по степи галопом скакать.

Однажды взбесился вдруг конь Азибека,
Умчал его вдаль, сбросил прочь прямо в реку.
Мальчишка упал, потерявши сознанье.
Очнулся впотьмах. Рядом – чье-то дыханье.
Капризно позвал. Тут сверкнули два глаза,
А дальше – он даже не вскрикнул ни разу.
Он в ужасе видел тигриную пасть,
Готовую тут же свирепо напасть.
Клыки искромсали и грудь, и предплечье.
Спасла Азибека накидка овечья.
Пока тигр овчину с мальчишки сдирал,
Отряд поисковый к реке прискакал.
Отец велел всадникам всюду скакать
И сына до ночи найти-отыскать.
Мальчишку без памяти в дом привезли
И долго лечили всем тем, чем могли.
Теперь его грудь украшали три шрама.
Отец во спасенье построил три храма,
Аллаху молился и ночью, и днем,
Но мысль постоянно терзала о том,
Что мудрый старик это все предвещал,
А он не поверил, убить приказал.
Сомненья и страх поселились в груди:
Что будет потом? Что их ждет впереди?

…Шли годы чредой, подрастал Азибек.
Отец к прорицателю снова прибег.
И вновь прозвучало: «В двенадцать – беда,
ВСЁ станет НИЧЕМ и уйдет в НИКУДА».
Разгадку подробную Небо лишь знало.
Меж тем на их край вражье войско напало.
Сожгли все дотла, всех нещадно казнили,
Богатства забрали, дворец сокрушили,
Гарем увезли и угнали весь скот.
Казалось, закончен султановый род.

Пронзенный стрелой, умирал Азибек.
Над ним наклонился седой человек.
То старец-отшельник в руины забрел
И полуживого мальчишку нашел.
Он долго в пещере стрелу вынимал,
Обследовал рану, мочой промывал,
Он острым шипом кожу рядом проткнул
И жилой воловьей края затянул;
Траву лебеду в порошок истолок,
Присыпал им шов, завязал узелок
На чистой повязке, покрывшей всю грудь.
«Даст Бог – не умрет. Проживем как-нибудь».
Спокойный старик словно долг выполнял:
Как мог, терпеливо юнца врачевал.
И вот легкий вздох – оклемался юнец.
Поведал старик, что разграблен дворец,
Султана убили, гарем увезли.
«Не лги мне, старик! Меня лучше не зли!
Вези меня быстро к отцу моему!»
«Глупец, ты не нужен теперь никому.
Лишь только Аллаху ты чем-то полезен.
Свой гнев усмири-ка, уж будь так любезен».

…Вот время прошло, Азибек подлечился,
И к старцу почтенному так обратился:
«Послушай, старик, у меня есть родня,
До них добираться три ночи, три дня.
Отдай мне коня, проводи к перекрестку,
Найду там лежащую вражью повозку
И в ней доберусь до провинции дяди.
Во время войны он подвергся осаде.
Прочна его крепость, поеду туда,
Здесь места мне нет. Все ушло в никуда».
Старик проводил Азибека с горы
И больше не видел его с той поры.

…А путь Азибека был долог, тернист.
Он к дяде попал как бродячий артист.
Ведь в крепость такую непросто пробраться,
Пришлось Азибеку к цыганам податься.
Они научили его воровать,
Жонглировать, петь и на картах гадать.
И вот, когда цирк выступать пригласили,
Ворота, ведущие в крепость, открыли.
На площади людной юнец ликовал,
Он ловкостью рук все сердца покорял,
Жонглировал факелом смело, отважно,
Поймал взгляд Паши, восхищенный и влажный.
Юнца поманив, молвил важный владыка:
«Ты очень красив. Будешь стражем арыка».
Одежды парчовые сшил Азибек,
Теперь он на службе, большой человек.
Палата с коврами ему предоставлена
И войско охраны арыка приставлено.

Он яростно службу свою выполнял
И тайно о собственной власти мечтал.
Он стал часто в доме владыки бывать,
Чтоб тайные прихоти там исполнять.
Родство своё дяде он позже открыл,
А тот потрясен был тем, что натворил:
Аллах не простит нам греховную связь»…
Он долго обдумывал все, удалясь.
А утром Паша объявил о решеньи:
«Сбирайся в дорогу, и без промедленья.
Тебя отправляю помощником к тестю.
Пора позаботиться и о невесте.
Тесть стар и живет он весьма далеко,
Он очень богат, но там место дико.
Вокруг поселенья – безлюдная степь.
Прощай. Мой подарок тебе – эта цепь».
Он цепь золотую юнцу подарил,
Как будто бы грех свой пред ним искупил…

С охраной немногой скакал Азибек
В провинцию дальнюю, в степь, где нет рек.
Запасы воды на исходе. В пути
Воды им, конечно, уже не найти.
Под вечер, лишь начало только смеркаться,
Навстречу им стала арба приближаться.
Несчастная женщина еле сидела,
На встречного взглядом больным поглядела
И молвила: «Добрый вам путь, господин.
Подайте воды, хоть глоточек один».
Юнец отвечал, осадив скакуна:
«Вода нам самим, незнакомка, нужна.
А если я каждому встречному дам отхлебнуть,
То буду от жажды томиться весь путь.
Езжай, куда едешь. Даст Бог – не помрешь,
А если помрешь, значит стоишь на грош».

И гордый помчался от женщины прочь.
Меж тем надвигалась тревожная ночь.
Мучимая жаждой, просившая пить
Должна была ночью ребенка родить,
Но не было сил, чтоб ребенку родиться.
Случилось все так, как и дОлжно случиться:
От жадности злой и от непониманья
Погибли в степи сразу оба созданья,
Одно – не успевшее даже вздохнуть,
Другое – не в добрый час выбралось в путь.
Но как бы там ни было, их два пути
Должны были в жизнь Азибека придти.
Расчет предсказателей вновь подтвердился:
Жестокий юнец на Земле воплотился.

А он прискакал в свое новое место,
Там сделал копье из длиннющего шеста
И целые дни развлекался, метая
Копье свое в цель – лебединую стаю.
Немало прекрасных он птиц загубил,
Но ловкостью все же своей покорил.
Старик стал почаще его привечать
И стал на охоту с собой его брать.
Ловчей и сметливее – не отыскать.
Кто мог без усталости сутки скакать?
Кто твердой рукой обуздает коня
И вытащит мясо рукой из огня?
Кто мог храбро драться,
Как вихрь в поле мчаться?
Кто мог силой воли других подавить,
Обидеть, побить, победить, удивить?
Коварный юнец подрастал и мужал,
Он в страхе жестоком округу держал,
Служанок ловил и творил, что хотел,
Никто Азибеку перечить не смел.
Он стражу и слуг за провинность хлестал.
Старик Азибека за власть уважал.
И вот как-то раз на охоте в степях
Схватился за сердце старик впопыхах.
Успел только вымолвить: «Я умираю.
Тебя управителем быть назначаю»…