Роберт Бернс - Стихи Роберта Бернса. В переводе Юрия Лифшица

«Куда ты, милая, спешишь?
Куда спешишь, красотка?»
А та нахально говорит:
«Куда велела тетка!»

«А где ты, милая, живешь?
Ты где живешь, красотка?»
«Тут за ручьем домишко есть,
где я живу и тетка!»

Ручей под вечер перейдя,
я повстречался с милой,
и та до самого утра
нахальничать забыла.

Хоть петуха спугнул хорек,
петух шумнул при этом!
Старуха пробудилась вмиг,
почти перед рассветом.

Спихнула на пол злая тварь
девчонку в миг единый
и принялась ее учить
ореховой дубиной.

«Прощай, любимая моя!
Прощай, моя красотка!
К тебе не раз пришел бы я,
не будь на страже тетка!»

Как сладко я скорблю сейчас,
как грустно я вчера притих,
повержен парой нежных глаз,
невероятно голубых.
Мне смерть не в пурпурных губах,
не в золоте волос густых,
не в белой коже, а в глазах,
глазах небесно-голубых.

Ее смешок меня завлек,
я пьян от слов ее живых;
на сердце яд, в душе разлад
от глаз чудесно голубых.
Я клятвы для нее припас;
она должна поверить в них,
не то умру от нежных глаз,
немилосердно голубых.

Сестра, посоветуй скорее,
иначе не встану с колен.
Родных я гневить не посмею,
но кем же мне будет Тэм Глен?

С таким замечательным малым
не знала б я бедности сцен.
Но кем я была б с капиталом,
когда не супруг мне Тэм Глен?

Твердит мне: «Какая красотка!» —
мошной потрясая, джентльмен.
Но разве он спляшет чечетку,
как это умеет Тэм Глен?

Мне мать говорит постоянно,
что клятвы юнцов – это тлен
и нужно беречься обмана,
но разве обманщик Тэм Глен?

Отец, если Тэма я брошу,
сулит мне сто марок взамен.
Но разве мой выбор поплоше,
когда мне назначен Тэм Глен?

Искала вчера валентинки,
и был мой рассудок смятен:
мне трижды попались картинки,
где надпись имелась: «Тэм Глен!»

А в ночь Хэллоуина, у дома,
казалось, явился шатен:
по внешности очень знакомый —
в штанах сероватых Тэм Глен!

Не жалко мне черной хохлатки,
сестра, если гласом сирен
промолвишь ты нежно и сладко,
что станет мне мужем Тэм Глен.

Он – звонкий, шустрый парень мой!
Он – крепкий, статный парень мой!
Назвал бы он меня женой,
он, с Белою Кокардой милый мой!

Родился в Абердине он,
красивей всех, кто там рожден.
Сердца наполнил нам тоской
он, с Белою Кокардой парень мой.

Продам кудель, веретено,
коня с коровой заодно,
и он возьмет меня с собой —
он, с Белою Кокардой мой родной.

Он – звонкий, шустрый парень мой!
Он – крепкий, статный парень мой!
Назвал бы он меня женой,
он, с Белою Кокардой милый мой!

Куда мне, бедняжке, на что мне, бедняжке,
на кой мне, бедняжке, столетний сморчок?
Но мать во мгновенье просватала Дженни
за малые деньги и поля клочок!

Собачится жутко он круглые сутки,
от кашля и жалоб совсем изнемог;
безмозглый и злобный, и холоднокровный —
с девчонкой в постели! – столетний сморчок!

Он требует ласки, но сердится адски,
поскольку осечки мне ставит в упрек;
ревнует на ложе меня к молодежи —
откуда он взялся! – столетний сморчок!

Но старая тетка, жалея молодку,
бесить старикашку дала мне урок.
А сдохнет, проклятый, – на вдовьи деньжата
польстится иной молодой женишок.

Прекрасна ты – любой готов
влюбиться по уши, но я
не знаю подходящих слов,
чтобы зажглась душа твоя.

Прелестна ты, но так щедра,
даря от нежности своей,
как щедры глупые ветра,
когда целуют всех людей.

Красив шиповника бутон,
но цвет и нежный фимиам
утратит в одночасье он,
когда пойдет он по рукам.

Хотя живешь ты, веселясь,
но и с тобой поступят так:
сорвут и бросят прямо в грязь,
как омерзительный сорняк.

Ощущений тонких чары,
Нэнси, ведомы тебе,
ибо злой беды кошмары
были и в твоей судьбе.

Лилия красой блистала,
нежась в солнечных лучах,
но от бешеного шквала
разлетелась в пух и прах.

Дрозд веселый, звонко клича,
завораживает бор,
но глядит, как на добычу,
на него крылатый вор.

Чувства тонкого извивы —
это наш бесценный клад:
сладкозвучные мотивы
скорбной музыкой звучат.

Пустынные горы встают впереди,
лелея поток на широкой груди,
где кормятся выводки перепелов,
где слышатся звуки пастушьих рожков.

Ни солнечный дол, ни речные струи
ничуть не милей, чем глухие ручьи.
Живет здесь на воле, проста и чиста,
девчонка, отрада моя и мечта.

Высоко в горах, где ручей за ручьем,
струится своим серебристым путем,
с любимой моею мы бродим подчас,
и время любви незаметно для нас.