Николай Серый - Тёмные лучи

Он упоительно угас?

Ужели в памяти и в мире

Колдуют бред и суета,

И чувства сгинули в кумире,

И развратилась красота?

(12 июля 1971 года, Ольгинская)

Когда и ты, и вдохновенье

Измучат ревностью меня,

Невмочь забыть мне упоенье

И вьюгу свадебного дня.

Уж я не рвусь тебя увидеть,

Но страшно мне забыть тебя

И, значит, мир возненавидеть,

А вслед за миром и себя…

И, значит, снова до рассвета

Я буду радостно стенать…

И, грешным телом обогретый,

И тьму, и нежность целовать!..

(11 сентября 1971 года, Ростов-на-Дону)

***

И отмолились, и забили

Покрытый лаком, чёрный гроб…

Старухи сипло голосили,

И все в толпе крестили лоб.

В осенних тучах дождь рождался

И, наконец, заморосил…

И дряблый старец притворялся,

Что он покойника любил.

А гроб засыпав, укрепляли

Чугунный крест над бугорком…

И близ могилы замелькали

Бутылки с водкой и вином…

И каждый радовался втайне,

Что он пока ещё живой,

И стало проще и банальней

Причастье смертной пустотой…

(29 сентября 1971 года, Ростов-на-Дону)

В осенней мгле изнемогая,

Любовь притихла, замерла…

Но ты, – лукавая, ночная, —

К былым утехам повлекла.

А что найду в их праздной скуке?

Изнеможение страстей?

Былые очи, речи, руки

И тягость памяти моей?

Вино и кофе после спальни?

Рояль, этюды и стихи?..

Я стану злее и печальней

От суматошной чепухи…

Исход известен… только снова

Ты дальше жить меня влечёшь… —

И ради жизни мы готовы

Любить заведомую ложь…

(02 октября 1971 года, Ростов-на-Дону)

***

Уже булыжная дорога

Покрыта мёртвою листвой…

Кресты с могил застыли строго

Над охладелою землёй.

И всё тоскливо и невзрачно,

И как наскучившее зло,

Манила церковь грозно, мрачно,

А в ней – и пенье, и тепло.

И кошка, источая скуку,

Мяукать стала средь могил…

И надпись ноет про разлуку

И о душе, лишённой сил…

Твердит плита, что всё растленно,

Напоминает о конце,

И даже мыслит вдохновенно

О послежизненном венце.

(09 октября 1971 года, Ростов-на-Дону)

***

Ты все минувшие года

Прогнать из памяти сумеешь…

Я буду весел и тогда,

Когда во мгле с другим сомлеешь.

Я отосплюсь, ну а затем

К тебе вернусь: его ты бросишь… —

Он станет снова глуп и нем,

А ты красивых слов попросишь.

И вскоре ты, поплакав в шаль,

Начнёшь меня просить для счастья,

Чтоб я изгнал твою печаль

И целовал твои запястья.

Возможно, буду целовать

И говорить тебе о страсти,

И ты начнёшь в мольбе гадать,

И выйдут карты красной масти.

(21 октября 1971 года, Ростов-на-Дону)

В снежинках новая статуя

Закатной бронзою блестит…

Оратор, приторно тоскуя,

Про смерть поэта говорит…

Народ понурый и недружный

В ладоши хлопает с ленцой,

Но старец крестится натужно

И шепчет мне: «Поэт – святой…»

А я бессилен верить в святость

И с равнодушным взором лгу,

Но позабыть свою проклятость

Я даже в коме не смогу…

Она белела под иконой,

И я, терзаясь, не любил…

И я в молитве потаённой

Творца за смерть благодарил…

(18 декабря 1971 года, Ростов-на-Дону)

Пошли, Господь, мне упоенье

В мой скучный надоевший день,

Чтоб я познал успокоенье,

И не томила смерти тень.

Чтоб я не ведал откровений,

Ни утомления, ни слёз,

Чтоб страсть усталых вдохновений

В безумный час другим не нёс.

Чтоб я забыл, что прежде было,

Не сожалел бы, не любил,

И чтоб душа оледенила

Потоки слабостей и сил.

Молю тебя, чтоб Ты поверил,

Что я не верю, не люблю…

Я в этот миг не лицемерил…

Исправь, Господь, судьбу мою.

(15 февраля 1972 года, Ростов-на-Дону)

***

Ночных часов докучный бой,

Слепая жизнь, пустая повесть…

Мир, исковерканный мечтой,

Измучил вдруг любовь и совесть…

В немую боль уже вплелось

Любви и мира отрицанье,

Мечтанье явью обожглось,

И измельчало вдруг страданье…

И стало пошлостью искать

Средь женщин бред самозабвенья,

И возбуждается опять

К любви истлевшей озлобленье…

(16 февраля 1972 года, Ростов-на-Дону)

Мы на земле – больные гости,

И мучит души бред людской,

Но через призму пошлой злости

Мы видим в грёзах мир иной.

И он сияет негасимо

И властью дивною своей

Влечёт к себе неодолимо

В пути ослабленных людей.

И мы, прельщённые красою

Гуманной, человечной лжи,

Брели мистической тропою

И созерцали миражи…

И наши души рвутся в бездну,

Но будто цепь – земная жизнь…

И все молитвы бесполезны,

Ведь Бог не терпит укоризн…

Вини себя… и грянет чудо,

И ты свою познаешь суть,

Ведь смесью нег для лизоблюда

Себя уже не обмануть…

(21 февраля 1972 года, Ростов-на-Дону)

Я грустной смерти видел тень,

И тень под утро исчезала…

И мельтешил бесплодный день,

И мысль о смерти замирала.

Но в сумрак, чтоб коверкать сон,

Рождала тень изнеможенье,

И, смертной тенью упоён,

Я посвятил ей вдохновенье…

Её постылой красотой

Терзал я душу, и свободу,

И становился неживой

И всё бездушней год от году.

Чужую смерть воспринимал,

Как зов далёкой дивной власти…

Я в том бреду не понимал:

Как можно мне мечтать о счастье?!

(04 марта 1972 года, Ростов-на-Дону)

Моё тщеславное моленье

Господь отверг, и понял я,

Что жизнь людей – не озаренье,

Но злая скука бытия…

Что мудрым незачем родиться,

Ведь раньше смерти ты умрёшь,

И к бездне ты начнёшь стремиться,

Узнав людей и тьму, и ложь…

Узнав, что в мире совершенства

Нет даже в счастье и в любви,

И мы приемлем, как блаженство,

Лишь заблуждения свои.

И бред людской в нас поощряет

Все оскверненья красоты,

И уж не мучит, не терзает,

А кормит гадкие мечты.

И знанье токами страданий

Корёжит душу, тело, жизнь,

И мы хотим достигнуть грани,

Где нет стыда и укоризн.

У грани смерти уж не надо

От омерзения стенать,

На смертной грани ждёт услада —

Друзей без муки предавать.

Там сгинут, наконец, мечтанья

О красоте души людской

И позабудется страданье

От омерзения собой…

(24 марта 1972 года, Ростов-на-Дону)

Ночью, павши на колени,

Я, Господь, Тебя молил,

И восторги искушений

Я с презрением смирил.

И забвенье неземное

Охватило вдруг меня,

И моё растленье злое

Унесла мольба моя.

Я с восторгом отрешался

В мир божественно-благой,

С умиленьем изливался

Я молитвою ночной.

Мир безбожный и ненастный

Копошился за окном,

А мистически-прекрасный

Догорал во мне самом!..