Евгений Попов - Памятник тяжёлой волне (сборник)

Я создал мир, который так тяжёл.
Здесь высоко. И рядом облака.
Здесь женщина любимая за стол
Садится плавно, и рука легка.
Её звезда не гаснет на свету,
И всё, что с нею рядом – всё в цвету.

Там тень скользит, но что мне эта тень!..
Есть линия, сквозная, как река.
– Ты, уходя, пожалуй, плащ надень,
Я зонт возьму, ведь впереди века.

Прополощешь азбукой горло,
Откинешься на спинку дали, задумаешься,
Вздохнёшь. Да не раз, да не два,
А тридцать три.
Пока не зальют Вселенную кипящие руды,
Будем угольки помешивать,
Звуки ловить лакомые, перламутровые и пудовые,
Простые краски вбирать, а также изысканные,
Каждый своим, у кого что
вострей настроено, внимать.
Мембрана города вибрирует,
Сферы томные трепещут,
Спят в поднебесье пассажиры,
Дети чирикают, женщины гарцуют.
Не закатывайте, женщины, глаза беспричинно,
Мужчины, реже рубите сплеча, но точнее.
Камертоны природы гудят верно,
Натянем струны чувств, затянем душевную,
А потом грянем позабытое, но всё ещё живое.
Так рокотати, что расступится
темень сгущённая,
Тела наши воспрянут.
Все ли слышат, все ли ведают,
Туда ли речь запускаю дерзкую?
Нами ли натянуты струны рокота…

Если зазвенит в лесу колокольчик.
Если вспыхнут брызги малины,
Если запоют болотные кочки,
И застрекочут листы осины,
Если взбежать на курган в поле.
Если вглядеться в простор вечный, —
Легче остаться в этом просторе,
Если почувствуешь взгляд встречный.

Это дерево растёт хорошо,
И за теремом трава высока, —
Будет скошена, и смечется стог.
Светлый сок внутри у дерева есть.

Как заноза в небо лёг самолёт,
И не видно им оттуда меня.
А с востока прибывает восторг —
Наводнение грозит всей земле.

Пряных грядок геометрия здесь,
Тело мускулы гоняет вовсю.
Крона дерева стоит, как портрет,
Излучает грусть и мудрость вождя.

Здесь дорога упирается в лес,
А другим концом сквозит через жизнь.
А в лесу тропинки-вены текут,
И по ним бежит зелёная кровь.

Хлюпнет щукою весло на реке,
Оторвётся облаками туман.
Возвращаюсь я к портрету вождя.
Солнце плещется в копне головы.

Из малого ковша Медведицы
Напиться ключевой воды.
С Медведицей глазами встретиться,
Увидеть зелень и сады.

Глядит вселенная, как матушка,
Так ласково глядит, без зла.
Она, завёрнутая в ракушку,
На кромку берега вползла.

Позванивают звёзды льдинками,
Вздыхает чёрная дыра…
Какими тихими картинками
Я занят был ещё вчера!

Печальны ль крики чаек? —
Кричально-угловаты,
До облаков ширяют
Ушасто-стекловатных.

То плюхнет, то поднимет,
То брюхнет, то отстанет.
Ох, загулял, родимый,
Опять пустился в танец!

Бодается и бредит,
Тьмой заливает след…
И замыкает солнце
Кораблик-шпингалет.

Мозги – как садик на просушке,
Глаза – раскрытые ладони.
Тепло исходит от подушки,
И соловей за стенкой стонет.

А на трапеции – булыжник,
И никому не увернуться.
И вот сейчас булыжник брызнет.
Успеть получше бы проснуться.

Птичка сидит за решёткой,
Рядом сидит человек.
Смотрят спокойно на волю
В тихом слиянии рек.

– Вырвемся, птичка, на волю,
Встанем ещё на крыло.
Купим с тобою бутылку,
Вырезки полкило, —

Он говорит, пожимая
Птичке свободной плечо.
Птичка кивает согласно,
Только плечо горячо.

Счастие кружит над ними,
Гулко летит самолёт.
След, словно линия жизни
Дельте реки не даёт

Смыть этот простоволосый,
Очень привычный сюжет.
Бездна зевает устало —
Здесь интереса к ней нет.

Это яблоко никогда не упадёт
Его никто не надкусит
Оно будет висеть так долго
Как долго висит свет звезды
Погибшей тьмы световых лет назад
Оно будет переливаться
Всеми ароматами жизни
Всеми радостями недоступной жизни
Будет звенеть
Всеми колокольчиками рая
Но никогда не узнает
Что не рождалось