Маргарита Пальшина - Дети апреля

Предчувствуя твоё не первое рожденье.

В другой любви твоя живёт любовь,

И песен не твоих с твоими песнями сплетенье.

И в отголосках снов и слов

Твои я мысли снова слышу.

И домом ставший чужой кров

Твоими запахами дышит.

И ласка рук – других, любимых…

Твоим теплом озарена.

И их глазами ты незримо

С укором смотришь мне в глаза.

Твой образ вездесущ и вечен.

На перекрёстках памяти дорог

Сжигаю феникса, но пепел

Храню и возрождаю вновь.

И на века сердец скрещенье,

А я прошу лишь избавленья.

****

Порой бывает, кровоточит нежность,

Как рана, открывается при каждом шаге.

Её я зашиваю так небрежно,

И истекаю жалостью к больной собаке.

Но жалость с нежностью сплетаясь воедино,

Для сердца всё же недостаточно горьки.

Есть пострашнее пытка для безвинных:

Терзанья неосознанной вины…

Вы это чувство называете «ЛЮБИТЬ»?

На пороге зимы: бессонница,

Водка, боль и усталый вздох.

В снегопад небеса откроются

На пороге земных эпох.

Сценарист небесный бездарно,

Сразу набело пишет жизнь…

И вот уже чья-то старость,

Не нашедшая в себе смысл.

Нелюбимые дети скитаются

По дорогам больших городов.

Сценарист от похмелья мается:

Вдохновенье его ушло.

Отсчитывают столетия

Часы над рабочим столом,

Хотел бы создать он гения,

Но пишет всё о простом.

О том, что кто-то работает,

Кому-то рожать детей,

С житейскими их заботами

Истории подлинней.

И образы словно сливаются

В одно земное лицо.

Героями не рождаются

Зимой, на пороге эпох…

Два дня без дождя:

Ни много, ни мало.

Два дня без тебя —

– и лето устало.

Два дня я не сплю,

В мой дом опустевший

Вливается воздух,

Впитавший всю нежность.

По полустанкам,

залитым светом,

Бродит твой голос

В поисках лета.

Два дня без надежды.

Сквозь дым сигареты

Все мысли мои

Врастают в небо.

Мой город из камня

– и лезвие в ножны.

Иллюзии детства

Зашиты под кожу.

Сто прожитых лет

Терять не научат.

Безумцев – их нет,

Есть те, кому скучно…

Нет смысла в словах,

И ложь – в очертаниях.

…Давать имена —

– наверно, призвание….

Предрассветье ломает сны

Смысла нет в чёрно-белом фрагменте,

Ощутить невозможность весны

В дней засвеченной киноленте.

Ощутить неподъёмность век

И беспомощность кончиков пальцев,

Осознать, что СЕГОДНЯ – нет,

Падать и высоты не бояться.

Осознать безысходность дорог

И бессилие устремлений,

Немощь мыслей своих и слов

И бессмысленность пробуждений.

И объять безнадёжность побед,

И отнять у мечты своей строфы.

А потом, завернувшись в плед,

Заварить себе крепкий кофе.

Зачеркнуть невозможность весны

И начать в сотый раз всё с начала.

Вернуть цвет в предрассветные сны

И поверить, что не устала.

Невозвратность прикосновений

Меж рингтонами будничных дней.

Снов преступных лёгкие тени

Соберу я в руку скорей.

И босою шагну на рассвете

По сверкающей льдом росе.

Но роса моя хлынет на ветки

Слезами несбывшихся фей.

И деревья безмолвно заплачут,

Провожая слепую луну.

Притворюсь, что иду наудачу,

Что узнала в лицо мечту.

Воскрешу её и подкрашу,

Чтоб прощаться нам не пришлось.

Я поверю: терять не страшно!

И тогда улыбнётся дождь…

Посильнее сожми травинку,

И в ладонь потечёт белый сок.

Так стихи – мои половинки

Рассыпаю у ваших ног…

За вину мою и невинность

Мне прощенье дарует Бог.

Эта осень уходит в небо..

Нервный срыв – и ни слова бумаге.

Этот город, в котором ты не был —

Лишь преграда от ветра из камня…

С нами наши мечты постарели,

Наши промахи стали серьёзней.

Я всё также боюсь апреля,

А стихи превратила в прозу.

Я стою ровно посередине,

Позади моросят дожди.

А когда-то всё было впервые,

Птицы белые – корабли.

Сентябрит. Лихорадит душу.

На вопросы ответов нет.

Даже если слЫшать – не слушать,

Одиночеством меряю век.

И сама себе отвечаю,

И жалею сама себя.

Середина моей печали,

Вся она – целиком моя…

(Марине Цветаевой)

Безутешность в пустых глазницах окон.

В твоём доме разорвана связь времён:

Вскрытой болью скрипят половицы,

С запылённых зеркал неисполненным сном

«Warum?» не звучит – струится…

Твоей лестницей в лето

Иду сквозь ненастья.

Родиться поэтом —

Не грех, и не счастье.

И надо мной – твои облака,

Словно безжизненная рука.

Падаю в небо. Не испугаться!

Вновь говорю себе.

И не остаться…

В доме из белого камня стена.

Бога там нет, есть лишь петля,

Но заслужить её я не смогла.

«Бог не в домах из камня и дерева,

Он – в нас самих», – я в это поверила.

Падаю внутрь себя.

Но там, как в колодце —

– темно и холодно.

Эхом не отзовётся

Душа – замурована.

Я – перетянутая струна,

Лопнет, заменят на новую.

Я не одна, но не понята.

Любят меня, как постороннюю.

Не началась, не закончилась.

Каждое слово – обрывок мечты.

Родиться поэтом позволено,

Все потерявшим в начале пути.

Пусть тёмно-синие дома

Роняют электрические слёзы

И плачут золотом окна,

Но на излёте лета несерьёзно

Молить, чтобы от осени тропинка отвела.

Сквозь шторы просочится белый день,

Затопит грязный город облаками.

За облаками вдруг заплачет чья-то тень,

Которую мы видеть перестали.

Мы все пророков ищем лишь в себе,

Нам этой ложью молоко по капле разбавляли.

И не от этого ли тяга к красоте?

Мы все – творцы, нам это с детства завещали.

Был властелином Он когда-то на земле,

Но потеснили мы Его на пьедестале.

Мы научились большему. Но в суете

Мы дверь с петель души своей сорвали.

Итог столетия – пустые небеса!

Мы смотрим внутрь себя – на дно колодца.

Упорно ищем объяснений Чудесам.

Но Он ушёл из нас и больше не вернётся.

Отлегло, отболело, ушло.

И захлопнулись ящики памяти.

Сорок лет на земле прошло

Моросящим дождём по капельке.

Не искать, не бороться, не ждать.

Боль ложится не первым снегом.

Визы не дали умирать,

Жизнь по комнате бродит без дела.

Не скорблю, не люблю, не гоню.

Не поэт, не художник, не маг.

Я подобно лесному ручью

Все теку и теку просто так.