Леонид Вариченко - Постижение. В Гомеры – поздно, а в Орфеи – рано

© Леонид Леонидович Вариченко, 2017

ISBN 978-5-4485-9459-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В Гомеры – поздно, а в Орфеи – рано

1972 – 2017

ОТ АВТОРА:

По истечении срока давности к ответственности за то, что было написано в первых двух этапах моего творчества (1. От основания до посвящения 1957—1984, 2. От посвящения до сотрясения 1984—1998), я не задумываясь приступил к третьему – предпоследнему периоду, который можно охарактеризовать как ВНЕВОЗРОСТНАЯ ОПТИМИЗИРОВАННАЯ ЛИРИКО-ПСИХО-НЕВРОЛОГИЧЕСКАЯ ДЕМОГОГИЯ (3. От сотрясения до осознания (1998—2017).

Уверяю вас, она доступна и востребована, ни к селу сказана, ни пером писана, открываешь книгу, слышишь звон, видишь что-то, но не можешь определить, где оно именно. А учитывая то, что основная тема моей поэзии – бред, то в каждой фразе нет даже намека на какой-нибудь урок для добрых молодцев, которые и сами-то в наше время достаточно архаичная редкость.

«ПОСТИЖЕНИЕ», как природный процесс, было настолько для меня необходимым, что я ума не прикладывая, в растерянности раскинул мозгами и даже сам не понял, как твердо решил после юбилея вступить в последний – четвертый – этап творчества (4. От осознания до завещания 2017—2057), который продлится лет сорок, и закончить его новым сборником стихов «С прискорбием, маразмом и паркинсоном в светлое будущее!»

Не бойтесь величины слов, иначе слова выльются в мелочность.

Всегда ваш, Леонид Вариченко.

ПОЧТИ, ЧТО НОЧЬ

Почти, что ночь, и в облаках еще луна маячит.

На небе пасмурно, не миновать дождя.

По мне всегда тот город плачет,

Который покидаю я.

25.07.75

СПАСИБО!

Я был объект искусной дрессировки.

Не вынесет такого даже зверь.

Мастак был дрессировщик на уловки.

Спасибо, не дурак и я теперь.

29.11.75.

О ТОМ, ЧТО СМОЖЕШЬ ДОКАЗАТЬ

Писать о том лишь, что тревожит,

О том, чем бредишь по ночам.

И строчки рифмой, словно дрожжи,

Разбухнут. Удивишься сам.

Писать о том, в чём ты уверен,

О том, что сможешь доказать,

О том, что сам уже проверил,

О том, о чём не будешь врать.

Писать о грустном и весёлом,

Чтоб слёзы градом, смех в висках,

Чтобы разучивали в школах,

Или сжигали на кострах.

Писать, чтоб не могли промолвить:

«Середнячок, подобных тьма».

Чтоб за одно до драки спорить,

А от другого прочь с ума.

Писать без всяких дифирамбов,

Не расточая похвалы.

Анапестом, октавой, ямбом

В нечистых загонять колы.

Чтоб доставляло радость людям,

Не стыдно чтобы подписать,

Чтоб заменить печати судей

На личную свою печать.

05.04.76.

ДОЖДЬ И Я

Я гуляю под дождём.

Я любовь свою ищу.

Знает дождь, как, кинув дом,

Неприкаянно грущу.

Капли бьются об асфальт.

Лужи плещут под ногой.

Дождь не хочет, чтобы я

Оставался бы такой.

Смыть мечтает милый дождь

Мысли грустные с меня —

Он мечтает мне помочь.

Мы с ним старые друзья.

Всё он в памяти хранит:

И бессмысленный звонок,

И чуть слышное «прости»,

И насмешливый гудок.

Дождь смывает все следы.

Будет чистою земля.

И не жаль ему воды,

Мне забвение веля.

Слёз не видно на лице,

Будто мокрый от дождя.

Очищения процент

Знаем только дождь и я.

09.05.76.

МИНУТА ОТКРОВЕНИЯ

Да, может быть. Не отрицаю,

Но всё условность, глупый фарс.

И уж наверняка я знаю,

Что это и пугает вас.

Я не оправдываюсь. Только

Давайте в гладь орнамент шить.

Уверен, что пойми вы столько ж,

Нам веселее было б жить.

Со временем…, но вряд ли, впрочем.

Здесь больше не во что играть.

И всякий думать правомочен,

Я избегаю отвечать.

Коль непонятно – не трудитесь;

Смешно – посмейтесь, буду рад;

Обидно – крепче рассердитесь;

А прав – кричите мне «VIVAT!»

12.01.77.

ЛЕБЕДЬ

Вдоль земли, до бешенства обычно,

Шёл и щёлкал семечки беспечно

Человек – на вид вполне приличный.

Шёл, как люди ходят бесконечно.

Семя в рот, а шелуху на землю,

Съел и сплюнул. Новое забросил.

Шёл и видел: под ногами землю,

Сверху небо, вдоль дороги осень.

Вот, он бросил семечко чуть выше

И увидел лебедя на небе.

Взгляд его из прежних рамок вышел,

«Как красив в полёте этот лебедь!»

Круг. Второй. Спускается он ниже,

Одиноко шею выгибая.

На земле он чавканья не слышал,

В облаках, отыскивая стаю.

Человек насыпал из кармана

Шелудивых семечек побольше,

Для вполне обычного обмана

Взял петлю обычную настолько ж.

Положил перед собой на землю

И застыл, как надо, не пугая.

Опустился лебедь, тронул семя.

Человек схватил его руками.

Тщётно вырваться пыталась птица,

Очень крепко, даже как-то хищно

За ноги и шею ухватился

Человек – на вид вполне приличный.

Он держал и говорил ей: « Птичка,

Что же ты так сильно испугалась?

Ну, да это, верно, с непривычки» —

Говорил он просто, улыбаясь.

Бил крылами, рвался в небо лебедь.

Уставал, но продолжал бороться.

Он не мог и не хотел поверить,

Что в неволе жить ему придётся.

А ловец опять ему: « Хороший,

Нам с тобою вместе будет лучше,

Мы друзьями станем, если хочешь,

А пока, вот, семечек покушай».

Но не принял угощенье это

Гордый лебедь, слабость презирая,

Он смотрел на небо. Там за летом

Пролетала мимо к югу стая.

Человек насильно попытался

Лебедя заставить подкрепиться,

Но не смог, а может, испугался —

Он увидел то, как плачет птица.

Плачет очень крупными слезами,

Перестав совсем сопротивляться…

И разжались злые руки сами,

Их обязанность была разжаться.

Оглянулся лебедь удивлённо.

«Я свободен?» И с порывом ветра

Крыльями взмахнул он облегчённо

И рванулся к облакам заветным.

Человек кричал, махал руками,

Ничего вокруг не замечая:

Ни земли осенней под ногами,

Ни вдали видневшуюся стаю…

«Улетел…» Идя своим маршрутом,

Думал он и семечки беспечно

Щёлкал точно так же, как и утром,

И казалось это бесконечным.

Вдруг, забыв, что направлялся к дому,

Бросил всё и – почему, не зная —

Он пошёл сначала, а потом уж

Побежал за догонявшим стаю.

Он бежал, не мог остановиться,