Андрей Белый - Стихи, не вошедшие в основные сборники

Лимонна — бабочка… И томно матов

Над голубем голубизною зной.

Из-за чехла — мельканье мелкой моли,—

Из сердца — слов веселый перещелк.

Мне не к лицу лирические роли:

Не подберешь безутолочи толк.

Я над собой — песчанистою дюной —

В который раз пророс живой травой!

Вспорхнув, веду, — нелепо, глупо, юно,—

В который раз — напев щеглячий свой.

В который раз мне и близки, и милы,—

Кустов малиновые листики,—

Целительно расплещенные силы

И длительно облещенные дни!

В который раз мне из меня дохнула

Сознанию незнаемая мощь,—

Волной неумолкаемого гула,

Парной жарой и птичьим щелком рощ.

1926

Кучино

Снег — в вычернь севшая, слезеющая мякоть.

Куст — почкой вспухнувшей овеян, как дымком.

Как упоительно калошей лякать в слякоть —

Сосвистнуться с весенним ветерком.

Века, а не года, — в расширенной минуте.

Восторги — в воздухом расширенной груди…

В пересерениях из мягкой, млявой мути

Посеребрением на нас летят дожди.

Взломалась, хлынула, — в туск, в темноту тумана

Река, раздутая легко и широко.

Миг, — и просинится разливом океана,

И щелкнет птицею… И будет —

— солнышко!

1926

Москва

Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий

Из сердца изредка свой подымает писк…

Но в переполненной, пересиявшей яви

Тысячемолнийный, гремучий светом диск.

Мне снова юностно: в душе, — в душе, кликуше —

Былые мглы и дни раздельно прочтены.

Ты, — ненаглядная?.. Ax, — оветряет уши

Отдохновительный, веселый свист весны.

Всё, всё, — отчетливо, углублено, попятно

В единожизненном рожденьи «я» и «ты»,

Мгла — лишь ресницами рождаемые пятна:

Стенанье солнечной, бестенной высоты.

1926

Из струй непеременной Леты

Склоненный в день, пустой и злой,—

Ты — морочная тень планеты;

Ты —

— шорох,—

вылепленный мглой!

Блистай в мирах, как месяц млечный,

Летая мертвой головой!

Летай, как прах, — как страх извечный

Над этой —

— бездной —

— роковой!

Смотри, какая тьма повисла!

Какой пустой покой окрест!

Лишь, как магические числа,—

Огни —

— магические —

— звезд…

Как овцы, пленные планеты,

Всё бродят в орбитах пустых…

Хотя бы взлетный огнь кометы!

Хотя бы —

— мимолетный —

— вспых!

Всё вспыхнуло: и слух, и взоры…

Крылоподобный свет и гул:

И дух, — архангел светоперый —

Кометой —

— небеса —

— проткнул!

И — чуждый горнему горенью —

В кольцо отверженных планет —

Ты пал, рассерженною тенью,

Лицом —

— ощуренным —

— на свет.

1929

Кучино

Трещит заискренным забором

Сухой рождественский мороз…

И где-то ветер вертким вором

Гремит заржавленным запором;

И сад сугробами зарос.

И те же старые турусы

Под бородою Иеговы…

О, звезды — елочные бусы,—

И ты. Юпитер синеусый,

Когда же оборветесь вы?

Протми сияющие песни,

Уйми слезливую игру,—

Вселенная, — погасни, тресни:

Ты злая глыба глупой блесни!

Ты рыба, льющая икру!

Нет, лучше не кричать, не трогать

То бездыханное жерло:

Оно — черно, как кокс, как деготь…

И по нему, как мертвый ноготь,—

Луна переползает зло.

1930

Кучино

Как хрусталями

Мне застрекотав,

В луче качаясь,

Стрекоза трепещет;

И суетясь

Из заржавевших трав,—

Перевертная

Ящерица блещет.

Вода, — как пламень;

Небо, — как колпак…

Какой столбняк

В застеклененных взорах!

И тот же я

Потерянный дурак

В Твоих, о Боже,

Суетных просторах.

Вы — радуги, вы —

Мраморы аркад!

Ты — водопад

Пустых великолепии!..

Не радует

Благоуханный сад,

Когда и в нем,—

Как в раскаленном склепе…

Над немотой

Запелененных лет

Заговорив

Сожженными глазами,

Я выкинусь

В непереносный свет

И изойду,

Как молньями, — слезами.

Я — чуть живой,

Стрелой пронзенный бард —

Опламенен

Тоской незаживною,

Как злой, золотоглавый

Леопард,

Оскаленный

Из золотого зноя.

1931

Кучино

Поднял голос —

— Упорный, лукавый,

Как Пан —

— И —

— Отрывистый —

Гривистый

Черный

Курчавый

Тимпан.

Точно сон из забвенья,

Точно хитон

Фиолетовый,—

— Флейты —

— В день

Трепетный —

— Пение…

Сафо —

— Из шарфа

Душистым,

Как воздух,—

— Лицом —

Озарилась —

На звук…

Арфа —

— Струилась —

— Ручьем —

— Серебристым —

— Из рук!

1931

Кучино

Я — инок темный —

Нищ и гол;

Мне был глагол,

Как гром

Огромный,—

Когда, качая воздух,

Дол,

Взошел

На тверди облак

Громный:

— «Я—

Двери душ;

И Я

Твой дом!

— Исполни

Мой завет

Небесный!»

Я — лавь

Испуганная —

Зрел:

Из молний

Вышел муж

Чудесный…

Он длань

Простер

И очи мне

Пронзил и жег

Пернатым светом.

Со мною — Бог!

Я, — как в огне!

Внемлю пророческим

Заветам.

Своим всклокоченным

Крылом

Он проогнил

Моря и суши,—

И молнил свет,

И полнил гром —

Мои растерзанные

Уши…

Я — бледен, голоден

И бос:

Живу,

Таясь, как зверь,

В пещере…

Жду:

В ослепленный мир

Христос —

Откроет огненные

Двери…

1931

Кучино

Я — молода: внимают мне поэты;

Я — как звезда, над блеском вечерниц;

Стан — как лоза; глаза — как кастаньеты,

Бросаются из шелковых ресниц.

И тут, и там, — мне юноши Гренады

Бряцают саблями, — по вечерам,—

Под окнами играя серенады,

А по утрам — сопровождая в храм.

Мне посвящал рондэли [2] Рондэль — стихотворная форма. — Пирсо Памбра,

Мне обещал дуэли — дон Баран;

Но мне милее — минарет Альгамбры,

Вдруг задрожавший в воздух ятаган. [3] Ятаган — кривой меч.

Где мраморами белого бассейна

Украшен сад и где всклокочен лавр,—

Там — на заре проходит в дом Гуссейна

Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр!

Его тюрбан, как митра снеговая,

Волной кисеи полощется с плечей,

Свой пенный шелк в лазурь перевивая;

А блеск очей, как… плеск кривых мечей.

Как дым, разлет молочного бурнуса;

Как роза, розовая гондура [4] Гондура — так западноафриканские арабы называют род легкой, длинной, цветной туники, которую они носят под бурнусом. —