Владимир Высоцкий - Книга 2

Заказана погода нам удачею самой,
Довольно футов нам под киль обещано,
И небо поделилось с океаном синевой,
Две синевы у горизонта скрещено.
Не правда ли, морской, хмельной, невиданный простор
Сродни горам в безумстве, буйстве, кротости.
Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,
И впадины меж ними — словно пропасти.
Служение стихиям не терпит суеты.
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан.
Нам сам великий случай — брат, везение — сестра.
Хотя на всякий случай мы встревожены.
На суше пожелали нам «Ни пуха, ни пера»,
Созвездья к нам прекрасно расположены.
Мы все — впередсмотрящие, все начали с азов,
И, если у кого-то невезение,
Меняем курс, идем на «Сос», как там в горах — на зов
На помощь, прерывая восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты.
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан.
Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза,
Не сединой, а солью убеленные,
Скупая океанская огромная слеза
Умоет наши лица просветленные.
Взята вершина, клотики вонзились в небеса.
С небес на землю — только на мгновение.
Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса
И снова начинаем восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты.
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан!

Мы говорим не «штормы», а «шторма»
Слова выходят коротки и смачны.
«Ветра» — не «ветры» — сводят нас с ума,
Из палуб выкорчевывая мачты.
Мы на приметы наложили вето,
Мы чтим чутье компасов и носов.
Упругие, тугие мышцы ветра
Натягивают кожу парусов.
На чаше звездных, подлинных весов
Седой нептун судьбу решает нашу,
И стая псов, голодных «Гончих псов»,
Надсадно воя, гонит нас на «Чашу».
Мы — призрак легендарного корвета,
Качаемся в созвездии «Весов».
И словно заострились струи ветра
И вспарывают кожу парусов.
По курсу — тень другого корабля.
Он шел и в штормы, хода не снижая.
Глядите: вон болтается петля
На рее, по повешенным скучая.
С ним провиденье поступило круто:
Лишь вечный штиль — и прерван ход часов.
Попутный ветер словно бес попутал
Он больше не находит парусов.
Нам кажется, мы слышим чей-то зов
Таинственные четкие сигналы…
Не жажда славы, гонок и призов
Бросает нас на гребни и на скалы.
Изведать то, чего не ведал сроду,
Глазами, ртом и кожей пить простор…
Кто в океане видит только воду,
Тот на земле не замечает гор.
Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей звездный дождь, вселяя в наши души
Землей и морем вечную болезнь.

Упрямо я стремлюсь ко дну,
Дыханье рвется, давит уши.
Зачем иду на глубину?
Чем плохо было мне на суше?
Там на земле — и стол, и дом.
Там — я и пел, и надрывался…
И плавал все же, хоть с трудом,
Но на поверхности держался.
Земные страсти под луной
В обыденной линяют жиже,
А я вплываю в мир иной,
Тем невозвратнее, чем ниже.
Дышу я непривычно ртом.
Среда бурлит — плевать на среду!
Я погружаюсь, и притом
Быстрее — в пику Архимеду.
Я потерял ориентир,
Но вспомнил сказки, сны и мифы…
Я открываю новый мир,
Пройдя коралловые рифы.
Коралловые города…
В них многорыбно, но не шумно
Нема подводная среда,
И многоцветна, и разумна.
Где та чудовищная мгла,
Которой матери стращают?
Светло, хотя ни факела,
Ни солнце мглу не освещают.
Все гениальное и не
Допонятое — всплеск и шалость.
Спаслось и скрылось в глубине
Все, что гналось и запрещалось.
Дай бог, я все же дотяну,
Не дам им долго залежаться.
И я вгребаюсь в глубину,
Мне все труднее погружаться.
Под черепом — могильный звон,
Давленье мне хребет ломает,
Вода выталкивает вон,
И — глубина не принимает.
Я снял с острогой карабин,
Но камень взял (не обессудьте),
Чтобы добраться до глубин,
До тех пластов — до самой сути.
Я бросил нож — не нужен он.
Там нет врагов, там все мы — люди.
Там каждый, кто вооружен,
Нелеп и глуп, как вошь на блюде.
Сравнюсь с тобой, подводный гриб,
Забудем и чины, и ранги.
Мы снова превратились в рыб,
И наши жабры — акваланги.
Нептун — ныряльщик с бородой,
Ответь и облегчи мне душу:
— Зачем простились мы с тобой,
Предпочитая влаге сушу?
Меня сомненья — черт возьми!
Давно буравами сверлили:
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем, живя на четырех,
Мы встали, распрямили спины?
Затем — и это видит бог
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных,
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных.
И я намеренно тону,
Ору: — спасите наши души!
И если я не дотяну,
Друзья мои, бегите с суши!
Назад, не к горю, не к беде,
Назад и вглубь, но не ко гробу,
Назад — к прибежищу, к воде!
Назад — в извечную утробу!
Похлопал по плечу трепанг,
Признав во мне свою породу.
И я выплевываю шланг
И в легкие пускаю воду!..
Сомкните стройные ряды,
Покрепче закупорьте уши.
Ушел один — в том нет беды,
Но я приду по ваши души!

Неправда, над нами не бездна, не мрак
Каталог наград и возмездий.
Любуемся мы на ночной зодиак,
На вечное танго созвездий.
Глядим, запрокинули головы вверх,
В безмолвие, тайну и вечность.
Там трассы судеб и мгновенный наш век
Отмечены в виде невидимых вех,
Что могут хранить и беречь нас.
Горячий нектар в холода февралей,
Как сладкий елей вместо грога:
Льет звездную воду чудак «Водолей»
В бездонную пасть «Козерога».
Вселенский поток и извилист, и крут,
Окрашен то ртутью, то кровью.
Но, вырвавшись с мартовской мглою из пут,
Могучие «Рыбы» на нерест плывут
По млечным протокам к верховью.
Декабрьский «Стрелец» отстрелялся вконец,
Он мается, копья ломая.
И может без страха резвиться «Телец»
На светлых урочищах мая.
Из августа изголодавшийся «Лев»
Глядит на «Овена» в апреле.
В июнь к «Близнецам» свои руки воздев,
Нежнейшие девы созвездия «Дев»
«Весы» превратили в качели.
Лучи световые пробились сквозь мрак,
Как нить Ариадны, конкретны,
Но и «Скорпион», и таинственный «Рак»
От нас далеки и безвредны.
На свой зодиак человек не роптал,
Да звездам страшна ли опала?!
Он эти созвездия с неба достал,
Оправил он их в драгоценный металл,
И тайна доступною стала.

Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты,
Отчего ж не замолкла навсегда ты?
Как забрали милого в рекруты, в рекруты,
Как ушел твой суженый во солдаты.
Я слезами горькими горницу вымою
И на годы долгие дверь закрою.
Наклонюсь над озером ивою, ивою,
Высмотрю, как в зеркале, — что с тобою.
Травушка-муравушка сочная, мятная
Без тебя ломается, ветры дуют.
Долюшка солдатская ратная, ратная,
Что, как пули грудь твою не минуют?
Тропочку глубокую протопчу по полю,
И венок свой свадебный впрок совью,
Дивну косу девичью — до полу, до полу
Сберегу для милого с проседью,
Вот возьмут кольцо мое с белого блюдица,
Хоровод завертится, — грустно в нем.
Пусть мое гадание сбудется, сбудется,
Пусть вернется суженый вешним днем.
Пой как прежде весело, идучи к дому, ты,
Тихим словом ласковым утешай.
А житье невестино — омуты, омуты…
Поджидает Марьюшка, поспешай.