Юргис Балтрушайтис - Горная тропа

По высям снегами
Увенчанных гор,
Как в радостном храме,
Блуждает мой взор…

Пo склонам их вечным,
С межи на межу,
С напевом беспечным
Я стадо вожу…

На светлых откосах
Все глубже мой хмель…
От неба мой посох,
От неба — свирель…

Вне смертной тревоги,
Как ясность ручья,
От Бога — о Боге —
И песня моя…

Он тайною вечной
Мой разум зажег
И зов бесконечный
Вложил в мой рожок…

И свят над горами
Звон плача его,
Как колокол в храме
Творца моего…

Все, что трепещет иль дремлет
В тайном кругу бытия,
Строго от века объемлет
Мера моя.

Слитность и вздох одинокий,
Колос и цвет на лугy —
Смертные грани и сроки
Я стерегу.

Тот, кто в незнаньи беспечен,
Тот, кто прозреньем томим —
Каждый незримо отмечен
Знаком моим…

Правя земною игрою,
Вскинув-смиряя волну,
Я разрушаю и строю,
Сею и жну.

Солнце в светающем небе,
Искра в ночной тишине —
Каждый раскрывшийся жребий
Замкнут во мне.

Грянув, как молот суровый,
В вечном и тщетном бою,
Я расторгаю оковы,
Цепи кую.

Мука влекомых на плаху,
Ласка мгновений людских,
Все умолкает по взмаху
Крыльев моих!

Вначале был лишь сон весенний
И тишина,
И не вскрывался трепет тени
В судьбе зерна…

И в час расцвета, в час зачатий,
Вступая в путь,
Еще без плача об утрате
Вздымалась грудь…

Еще в кругу забвенной неги
Текли часы,
И пили стройные побеги
Алмаз росы…

Но poг, зовущий тайну к яви,
Все звонче пел,
И дрогнул мир в лазурной славе,
И день вскипел…

И — лишь дремавшая у Бога —
Глухой волной,
Вошла великая тревога
В простор земной…

И, тень познав, сквозь трепет боли,
Вилась тропа —
Туда, где меркнет стебель в поле
И ждет серпа…

Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет — сквозь свет от вечных стен…
Неизреченно пламя в сердце малом
И тайный жар в душе неизречен!

Мгновения — как молнии… В их смене
Немеет вздох отдельности во мне…
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!

Ни жалобы, ни боли своевольной…
Ни ига зыбкой радости людской…
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой…

И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли — как жертвенник венчальный
Под звездным кровом Бога синевы,—

И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой…

Забвенья, забвенья! Всей малости крова!
Всей скудной, всей жалкой отрады людской —
Усталым от дали пути рокового,
Бездомным, измученным звездной тоской!

Мгновенья покоя средь вихря мгновений —
Свершающим заповедь зыбкой волны,
Во мраке без искры, средь зноя без тени
Всей смертною кровью питающим сны!

Убежища бедной душе, осужденной
На горестный подвиг томленья в пыли,
И жребий изгнанья, и трепет бессонный
На вечном распутье в пустынях земли!

Ночлега влачащим свой посох железный
И боль и убожество смертной сумы,
И ждущим забвенья от выси, от бездны,
От горькой повторности света и тьмы!

Близится ночь к рассвету…
Ясен шелест листвы…
Строится стебель к цвету,
Цвет лишь ждет синевы…

Ширит заря тревогу,
Зыбко искрясь в пыли…
Тянется сердце к Богу
С темным вздохом земли…

Льется, как пламя, в воды
Синий, радостный день —
Холит земные всходы,
В полдень, светлая тень…

Все, что цвело-боролось,
К часу тайного сна
Вскинулось ввысь, как колос,
С малой данью зерна…

Клонится путь к ночлегу,
Меркнет и тень и зной…
Слава дневному бегу!
Слава тайне ночной!

Стелет, зыблет лунный прах
Тишь вечерняя в ropax,
В сонном царстве вечных льдов,
Белых замков, городов…

Лишь средь каменных оград
Глухо воет водопад,
И белеют вдоль скалы
Пыльно взрытые валы…

Дремлют башни и зубцы…
Глухи храмы и дворцы,
И обходит их порог
Суета людских дорог…

У ворот их, строясь в ряд,
Стражи белые стоят,
И сверкает их броня
Зыбью лунного огня…

Стелет звездный свой простор
Тишь вечерняя средь гор,
Где раскрылся под луной
Мир и холод неземной…

Мыслю все чаще
В свете мгновенья —
Выше и слаще
Путь отреченья!

Замыслы ломки,
Счастие хило…
В серой котомке —
Правда и сила…

Думы безродных
В мире утраты
Знаньем свободных
Будут богаты…

В далях вселенной
Встретит бездомный
Мир неизменный,
Свет незаемный…

В пору недоли
В сердце усталом
Будут без боли
Слезы о малом…

Горечь тревоги
Воля осудит —
В смертной дороге
Смерти не будет!

Высился, в славе созвучий,
С песней венчально-святой,
Колокол вещий, могучий,
В пламени утра литой…

В звоне на версты и мили,
В зове за смертный предел,
Сильный, гремел он о силе,
Тайный, о тайне гудел…

Много надежд заповедных,
Чаяний света во мгле
В трепете уст его медных
Стройно звучало земле…