Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия

Не помощник я пленнице-мухе в окне:
Моя участь с мушиной совпала.
Я на муху смотрю, и всё кажется мне,
Что сама я в ловушку попала.

Ловит жизнь нас, как мух, в паутину свою,
Рвёмся к благам, лишь изредка – к Свету.
Днями крутимся мы, создавая уют,
Укрепляя тем самым тенета.

Завтра будет четверг. Пятница – постный день.
И два дня в карусели весенней,
Где дозволены праздность свободы и лень
Только тем, кто не ждёт Воскресенья.

Так в заботах-трудах вихрем дни пролетят.
Взгляд из вечности: жизнь – лишь мгновенье.
И на вкус безразличны мёд жизни и яд,
Если выпить из чаши забвенья.

Зайди ко мне, Евгений Боев,
Возьми бутылочку вина,
Чтоб пообщались мы без сбоев,
Черпнув по истине со дна.

Давно с тобой мы не сидели
За рюмкой доброго вина,
За это время поседели,
И даль яснее всё видна.

Тебя как будто кто-то гонит. –
Ты бизнесмен или поэт?!
За счастьем призрачным в погоне
Мы не общались столько лет.

Кроѝшь как время, непонятно.
На книжке пишешь: ты мне друг.
Так объясни мне, глупой, внятно,
Что ж пообщаться недосуг?

Намёки, спешка, недомолвки…
Какая, к чёрту, дружба здесь?!
Она практически умолкла,
Осталась мутная лишь взвесь.

«Мы созвонимся», – обещаешь. –
И на два года пропадёшь.
Не позвонишь, ты это знаешь.
Зачем обеты раздаёшь

Тогда налево и направо?
Или не веришь – люди ждут?!
Забвения всё глуше травы:
Бурьяном скоро порастут

Те годы, что в своей каморке
Ерёмин кофе(м) угощал.
Как крепок был напиток горький!
Как щедр был тот, кто нас прощал

За невротические всплески,
И за любовь, и за вражду –
К любви незрелости довески;
Как жажду, утолял нужду

В опоре, дружбе, тёплом слове,
И в понимающем отце,
О нас заботясь, бестолковых,
Как добрый пастырь об овце.

Приди, обсудим тягот бремя,
Тряхнём, дружище, стариной,
И золотое вспомним время,
И погорюем над страной,

Агонизирующей в муках,
Из праха рвущейся восстать,
Где взяток общая порука,
Где процветают хам и тать.

Отвык, небось, от русской грязи
Ты там, в Германиях своих?
Скупаешь землю, метишь в князи,
Родное «я» сменив на «ich» [19].

А мы в родимой стороне
Имеем то, что заслужили,
И с пожеланьем «Вы б так жили!» –
Всё ищем истину в вине.

Не откупайся впредь стихами
И пообщаться всё ж зайди
Ты к поэтессе – другу – даме:
Всё меньше шансов впереди.

Я искала на карте этот сказочный город,
Где так счастлива дочка и несчастна была,
Там, где сосны и море, где молочные горы, –
Я искала тот город, но найти не смогла.

Видно, карты масштабы так малы – не вместили
Этих сине-зелёных, бирюзовых лагун,
Где средь волн изумрудных яхты белые плыли. –
Я счастливой была бы даже на берегу.

Сквозь хрустальную призму светит дно с валунами,
А меж ними мелькают плавники пёстрых рыб.
Но меня, как и прежде, в «рае» не было с вами,
Исключил меня кто-то из волшебной игры.

Для меня игровое – лишь Тамбовское поле:
Дом–прогулка–плотина–телевизор и сон.
Здесь довольны мы тем уж, что живём и на воле,
И «хрущёвка» – наш райский уголок, «la maison» [20].

Вряд ли светит нам, бедным, в обозримые годы
Изумрудных просторов красота и комфорт.
Хорошо, хоть в открытках нам доступна природа,
Где лазурью залиты море, яхты и порт.

Я смотрю на открытки и купаюсь в лазури,
Загораю на пляжах на лилейном песке,
Удивлённо таращусь круглоглазым лемуром
В этот рай, что есть где-то, и в мечтах, и в тоске.

На открытках нет места разным хворям, мозолям,
И ожогам от солнца, нуждам и комарам,
Правда, нет и озона, брызг, насыщенных солью,
Когда режет лагуну носом катамаран.

Здесь не дуют мистрали, не балýют сирокко [21].
Здесь спокойная заводь, и даль неба ясна,
Здесь раскинулось море синевою широко,
И сосна не шелóхнет, и навеки весна.

И я думаю, как это – жить всё время у моря,
Видеть днями, годами этот сказочный край?!..
Только разве красоты избавляют от горя,
Разве жизнь побережья превращается в рай?

Рай небесный, скорее, всё ж похож на открытку:
Ведь в бесплотных красотах нет ни горя, ни бед,
Нет ни прозы житейской, серой пылью покрытой,
Нет ни страха, ни смерти, поражений-побед.

Не видны сквозь открытку страсти-беды людские.
Я не там, но себе я скажу – «не горюй»:
Отцветут-отшумят все красоты мирские
В этом временном плотском ненадёжном раю.

Но тебе благодарна я, лагуна-колдунья,
За минуты восторга и крылатой мечты,
За прозрачность лазури, созерцанье-раздумье
И за образы рая, что навеяла ты.

О чём поёшь так рано, птаха? –
Так твой заливист чив-чив-чив! –
Что сыплет счастье жизнь, как сахар?
Что вкусны крошки-калачи?

Рассвета первый луч в окошке.
Река зеркальна и тиха.
И спят собаки, мышки-кошки.
Лишь я не сплю из-за стиха.

Мне строчка ямку продолбила
В извилинах, как та капель.
На кухне-прииске забила
Я рифмой кол в рассвета щель,