Геннадий Шпаликов - Стихотворения

И тебе спасибо, ветер над водой,

Ты такой веселый, ты такой красивый,

Ветер, ветер, ветер,

Ветер молодой.

Под ветром сосны хорошо шумят,

Светает рано. Ты не просыпайся,

Ко мне плечом горячим прикасайся,

Твой сон качают сосны и хранят.

Тебя держу, тебя во сне несу

И слышу — дятел дерево колотит,

Сегодня воскресение в лесу,

На даче, на шоссе и на болоте.

Покой еще не начатого дня,

Неясные предметов очертанья.

Я думаю, как ты вошла в меня,

В мои дела, заботы и сознанье.

Уходят в будни наши торжества,

Но по утрам хочу я просыпаться,

Искать слова и забывать слова,

Надеяться, любить, повиноваться.

Тебе со мною скучно,

А мне с тобою — нет.

Как человек — ты штучна,

Таких на свете нет.

Вас где–то выпускают

Не более пяти,

Как спутник запускают

В неведомой степи.

Эта песня посвящается солдату Булату Окуджаве

и солдату Петру Тодоровскому в день их премьеры —

от лейтенанта запаса Шпаликова.

Яблони и вишни снегом замело —

Там мое родное курское село.

Как у нас под Курском соловьи поют!

А мою невесту Клавою зовут.

Земля ты русская!

Девчонка курская,

И пересвисты соловья,

И платье белое,

И косы русые,

Родная девушка моя!

Говорил я Клаве: «Клава, не тужи!

Ухожу я, Клава, в армию служить!

И прошу я, Клава, дать прямой ответ:

Ты меня дождешься, Клава, или нет?»

Земля ты русская!

Девчонка курская,

И пересвисты соловья,

И платье белое,

И косы русые,

Родная девушка моя!

Клава улыбнулась, бровью повела,

Белою рукою крепко обняла

И сказала Клава: «Парень ты смешной!

Буду я солдату верною женой».

Земля ты русская!

Девчонка курская,

И пересвисты соловья,

И платье белое,

И косы русые,

Родная девушка моя!

Лед, лед

Ладогой плывет.

Лед, лед

Ладогой плывет.

Все сомнения откинув,

Посреди большого дня

Сяду, сяду я на льдину —

Льдина вынесет меня!

Меня льдина выручает.

Я спрошу ее потом:

«Куда вынесет–причалит?

Под каким пройду мостом?»

Лед, лед

Ладогой плывет.

Лед, лед

Ладогой плывет.

«Милый, ты с какого года?

И с какого парохода?» —

Ни ответа, ни привета…

А на речке тает лед.

Лед, лед

Ладогой плывет…

Мы сидели скучали

У зеленой воды,

Птиц домашних качали

Патриарши пруды.

День был светлый и свежий,

Людям нравилось жить.

Я был весел и вежлив,

Я хотел рассмешить.

Сочинял вам, не мучась,

Про царей, про цариц,

Про печальную участь

Окольцованных птиц.

Их пускают китайцы,

Чтоб потом — наповал —

Били птиц сенегальцы

Над рекой Сенегал.

Не узнать комсомольцам,

Что убийцы босы

И научные кольца

Продевают в носы.

Погибают скитальцы

Вдалеке от друзей.

Громко плачут китайцы

И Британский музей.

Тихо лаяли собаки

В затухающую даль.

Я явился к вам во фраке,

Элегантный, как рояль.

Вы лежали на диване,

Двадцати неполных лет.

Молча я сжимал в кармане

Леденящий пистолет.

Обращенный книзу дулом,

Сквозь карман он мог стрелять.

Я все думал, думал, думал:

Убивать? Не убивать?

Было холодно и мокро,

Тени жались по углам…

Обливали слезы стекла,

Как герои мелодрам.

Я от сырости и лени

Превозмочь себя не мог.

Вы упали на колени

У моих красивых ног.

Дым! Огонь! Сверкнуло пламя!

Ничего теперь не жаль…

Я лежал к двери ногами,

Элегантный, как рояль.

На меня надвигается

По реке битый лед.

На реке навигация,

На реке пароход.

Пароход белый–беленький,

Дым над красной трубой.

Мы по палубе бегали–

Целовались с тобой.

Пахнет палуба клевером,

Хорошо, как в лесу.

И бумажка наклеена

У тебя на носу.

Ах ты, палуба, палуба,

Ты меня раскачай,

Ты печаль мою, палуба,

Расколи о причал.

Поэтам следует печаль,

А жизни следует разлука.

Меня погладит по плечам

Строка твоя рукою друга.

И одиночество войдет

Приемлемым, небезутешным,

Оно как бы полком потешным

Со мной по городу пройдет.

Не говорить по вечерам

О чем–то непервостепенном–

Товарищами хвастать нам

От суеты уединенным.

Никто из нас не Карамзин–

А был ли он, а было ль это–

Пруды и девушки вблизи

И благосклонные поэты.

Ах, утону я в Западной Двине

Или погибну как–нибудь иначе, —

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,

Простят долги и старые обиды.

Я отменяю воинский салют,

Не надо мне гражданской панихиды.

Не будет утром траурных газет,

Подписчики по мне не зарыдают,

Прости–прощай, Центральный Комитет,

Ах, гимна надо мною не сыграют.

Я никогда не ездил на слоне,

Имел в любви большие неудачи,

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

В.П. Некрасову

Ничего не получалось,

Я про это точно знал,

Что всегда доступна частность

И неведом идеал.

Я его однажды видел–

Не во сне, а наяву,

Появился в лучшем виде,

Повалился на траву.

Мы во Внукове лежали,

Отменялся самолет.

Ничего уже не жаль мне,

Жалко вот,

Жаль мне только,

Жалко только

И тогда, да и теперь–

Ничего не знаю толком

О тебе и о себе.

1963

В.П. Некрасову

Чего ты снишься каждый день,

Зачем ты душу мне тревожишь?

Мой самый близкий из людей,

Обнять которого не можешь.

Зачем приходишь по ночам,

Распахнутый, с веселой челкой,

Чтоб просыпался и кричал,

Как будто виноват я в чем–то.

И без тебя повалит снег,

А мне все Киев будет сниться.

Ты приходи, хотя б во сне,

Через границы, заграницы.

29 октября 1974

С.К., Ю.И. и П.Ф.

Сегодня пьем

Опять втроем,

Вчера втроем,

Позавчера–

Все вечера

Втроем.

Четвертый был,

Но он забыл,

Как пел и пил.

Ему плевать,

Ушел вчера,

А нам блевать

Все вечера

ВТРОЕМ.

То ли страсти поутихли,

То ли не было страстей, —

Потерялись в этом вихре

И пропали без вестей

Люди первых повестей.

На Песчаной — все песчано,