Расул Гамзатов - Суди меня по кодексу любви (стихи и поэма)

Рыбакам на горе.

Если б страсть мою взяла

Эта ширь без края,

То сгорела бы дотла

Вся земля родная.

ПЛЕНИТЕЛЬНЫХ ЖЕНЩИН

И ХРАБРЫХ МУЖЧИН

Наверное, поздно близ белых вершин

Явился я в мир,

чьи распахнуты шири:

Пленительных женщин и храбрых мужчин

Уже не пришлось мне застать в этом мире.

Я рано, наверно, над бездной годин

Под желтой луною седлал иноходца,

Пленительных женщин и храбрых мужчин

Увидеть не мне, а другим - доведется.

А может, мой предок - вожатый дружин

Завидует мне,

что, далекий раздору,

Пленительных женщин и храбрых мужчин

Я больше встречаю, чем он в свою пору.

И, может, грядущего времени сын

Тому позавидует,

что под луною

Знавал я немало друживших со мною

Пленительных женщин и храбрых мужчин.

* * *

Молодых и в замяти седин

Угнетают женщины мужчин,

А мужчины женщин угнетают,

Потому что мир в любви един.

Голову, где мыслей светел рой,

Угнетает суетность порой,

И жестоко ноги угнетает

Голова, где мыслей замер строй.

Притаясь под крышкою ларца,

Угнетает золото скупца,

Но само от угнетенья тает

Щедрого кармана удальца.

И надежду с утренним челом

Угнетает то, что дышит злом,

Но она в грядущий день стремится,

Угнетая память о былом.

Вечно кривду истина гнетет,

Справедлив и славен этот гнет,

Но случалось, ошибались люди

И бывало все наоборот.

Породнившись с ордами годин.

Угнетаю музу близ вершин,

И она в долгу не остается:

Угнетают женщины мужчин!

* * *

В горах джигиты ссорились, бывало,

Но женщина спешила к ним и вдруг

Платок мужчинам под ноги бросала,

И падало оружие из рук.

О женщины, пока в смертельней злости

Не подняли мечей материки,

Мужчинам под ноги скорее бросьте

Свои в слезах намокшие платки.

* * *

У юноши из нашего аула

Была черноволосая жена,

В тот год, когда по двадцать им минуло,

Пришла и разлучила их война.

Жена двадцатилетнего героя

Сидит седая около крыльца,

Их сын, носящий имя дорогое,

Сегодня старше своего отца.

* * *

"Где, горянка, твои наряды,

Что ты ходишь в старом платке?"

"Я нарядам своим не рада,

Все лежат они в сундуке".

"Для чего им, горянка, мяться,

Для того ли они нужны?"

"Тот, пред кем бы мне наряжаться,

Не вернулся ко мне с войны!"

ОТКРЫЛ Я КНИГУ ВЕКОВУЮ

Любви чреваты рубежи

Всем от измены до коварства,

Здесь гибли многие мужи,

Как на границе государства.

Печальной повести листы...

Открыл я книгу вековую:

Скажи мне, женщина, где ты

Была в минуту роковую?

Зачем в неведенье спала,

Задув огонь оплывшей свечки,

Когда два черные ствола

Нацелились у черной речки?

Ты перед вечностью в долгу

За то, что с белыми крылами

Тогда не встала на снегу

Пред воронеными стволами.

Не ты ли в час, когда сожгла

Письмо, чей пепел сжала в горстке

Спасти поручика могла

От глупой ссоры в Пятигорске.

И не взяла б под Машуком

Поэта ранняя могила,

Когда бы с вечера тайком

Его в объятья ты сманила.

Когда бы светом звездных глаз

Ты подсветила путь возврата,

В лесной трясине б не увяз

Горячий конь Хаджи Мурата.

Верней, чем верный талисман,

Среди житейской круговерти

Спасай нас, женщина, от ран

И заблуждения, и смерти.

Но пусть, страдая и любя,

Лихой достойные кончины,

Готовы будут за тебя

Собой пожертвовать мужчины.

* * *

Изнывая в любовной тоске,

Я, познав нетерпения муки,

Профиль твой на приморском песке

Рисовал, словно мальчик, в разлуке.

Рисовал на гранитной скале,

Возникал он в небесном чертоге

И на мерзлом вагонном стекле,

Как резцом нанесенный в дороге.

Вот заветных стихов черновик,

Где легко под моею рукою,

Как созвучие лик твой возник

По соседству с начальной строкою.

Взором мысленным изображал

Я на кубках черты твоей стати,

Как насечкою ими венчал

Серебро боевой рукояти.

А в стихах рисовал я любя,

Отвергая границы степенства,

В многих образах женских тебя,

Но достичь не сумел совершенства.

Я СВИДАНЬЕ ЖЕНЩИНЕ НАЗНАЧИЛ

Не хочу, мятежный мой Кавказ,

Чтоб стрельбой меня ты озадачил,

Потому, что нынче в звездный час

Я свиданье женщине назначил.

Не торгуй трехлетних жеребцов

Ты в аулах, между скал зажатых,

Верховых не шли ко мне гонцов

И на площадях уйми глашатых.

Сделай милость, вздыбленный Кавказ,

Как быкам в обуглившейся сини,

Черным тучам ты отдай приказ,

Чтобы лбов не сталкивали ныне.

Я молю тебя:

угомонись

И в лихом Гунибе и в Хунзахе,

Перестань, засватывая высь,

На луну забрасывать папахи.

Бурной крови славя колотье,

Я назначил женщине свиданье,

Не пугай обвалами ее,

Прояви, Кавказ мой, пониманье.

Я прошу тебя:

повремени

Вскачь коней бросать, паля из ружей

Амузгинской сталью не звени,

Не дыши с вершин каленой стужей.

Если б только ведал ты, какой

Я свиданье женщине назначил,

Может быть, ты собственной рукой

Многое во мне переиначил.

Старых ран, Кавказ, не береди

И не строй завалы на дороге.

Отмени на этот день дожди,

Отмени на эту ночь тревоги.

Не греми каспийскою волной,

Что приводит скалы в содроганье,

Потому что женщине одной

Я назначил в звездный час свиданье.

* * *

Захочет любовь, и в клубящейся мгле

Багряный цветок расцветет на скале,

И снег зажурчит на вершине.

Но в каменном сердце во все времена

Не в силах посеять она семена,

В нем терн прорастает поныне.

Смиряла любовь даже царственный гнев,

И кротким, как агнец, вдруг делался лев,

Лань рядом паслась, не робея.

Я видел воочью, как, зла не тая,

Под флейту факира танцует змея

На площади людной Бомбея.

И тихо любовь мне шепнула:

- Умей

Ты действовать, как заклинатели змей.

И грустный напомнила случай:

Одна балерина в недавнем году,

Что с флейтой волшебной была не в ладу,

Змеей обернулась гремучей.

Словами любви, это помнит весь свет,

Великий целитель и славный поэт,

Недуги лечил Авиценна.

Завидная участь, счастливый удел,

Такие б стихи написать я хотел,

Где слово - лекарству замена!

БАЛЛАДА О ЖЕНЩИНЕ, СПАСШЕЙ ПОЭТА

День ушел, как будто скорый поезд,

Сядь к огню, заботы отложи.

Я тебе не сказочную повесть

Рассказать хочу, Омар-Гаджи.

В том краю, где ты, кавказский горец,

Пил вино когда-то из пиал,

Знаменитый старый стихотворец

На больничной койке умирал.

И, превозмогающий страданья,

Вспоминал, как на закате дня

К женщине скакавший на свиданье,

Он загнал арабского коня.

Но зато в шатре полночной сини