Георгий Иванов - Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

Вялили, жарили, впрок бы солили,
Теплые шубки на рыбьем меху
К зимнему холоду сшили…

Я не знал никогда ни любви, ни участья.
Объясни — что такое хваленое счастье,
О котором поэты толкуют века?
Постараюсь, хотя это здорово трудно:
Как слепому расскажешь о цвете цветка,
Что в нем ало, что розово, что изумрудно?

Счастье — это глухая, ночная река,
По которой плывем мы, пока не утонем,
На обманчивый свет огонька, светляка…
Или вот:
у всего на земле есть синоним,
Патентованный ключ для любого замка —
Ледяное, волшебное слово: Тоска.

С пышно развевающимся флагом,
Точно броненосец по волнам,
Точно робот, отвлеченным шагом,
Музыка пошла навстречу нам.

Неохотно, не спеша, не сразу,
Прозревая, но еще слепа, —
Повинуется ее приказу
Чинно разодетая толпа.

Все спокойно. Декольте и фраки
Сдержанно, как на большом балу,
Слушают в прозрачном полумраке
Смерти и бессмертию хвалу.

Только в ложе молодая дама
Вздрогнула — и что-то поняла.
Поздно… Мертвые не имут срама
И не знают ни добра, ни зла!

Поздно… Слейся с мировою болью.
Страшно жить, страшнее умереть…
Холодно. И шубкою собольей
Зябнущего сердца не согреть.

На один восхитительный миг,
Словно отблеск заката-рассвета,
Словно чайки серебряный крик,
Мне однажды почудилось это.
Просияли — как счастье во сне —
Невозможная встреча-прощанье —
То, что было обещано мне,
То, в чем Бог не сдержал обещанья.

Судьба одних была страшна,
Судьба других была блестяща,
И осеняла всех одна
России сказочная чаша.

Но Император сходит с трона,
Прощая все, со всем простясь,
И меркнет Русская корона
В февральскую скатившись грязь.

…Двухсотмиллионная Россия, —
"Рай пролетарского труда",
Благоухает борода
У патриарха Алексия.

Погоны светятся, как встарь
На каждом красном командире,
И на кремлевском троне "царь"
В коммунистическом мундире.

…Протест сегодня бесполезный, —
Победы завтрашней залог!
Стучите в занавес железный,
Кричите: "Да воскреснет Бог!"

…И вот лежит на пышном пьедестале
Меж красных звезд, в сияющем гробу,
"Великий из великих" — Оська Сталин,
Всех цезарей превозойдя судьбу.

И перед ним в почетном карауле,
Стоят народа меньшие "отцы",
Те, что страну в бараний рог согнули, —
Еще вожди, но тоже мертвецы.

Какие отвратительные рожи,
Кривые рты, нескладные тела:
Вот Молотов. Вот Берия, похожий
На вурдалака, ждущего кола…

В безмолвии у Сталинского праха
Они дрожат. Они дрожат от страха,
Угрюмо морща некрещеный лоб, —
И перед ними высится, как плаха,
Проклятого «вождя», — проклятый гроб.

Ну да — немного человечности,
Клочок неснившегося сна.
А рассуждения о вечности…
Да и кому она нужна!

Ну да — сиянье безнадежности,
И жизнь страшна и мир жесток.
А все-таки — немножко нежности,
Цветка, хоть чахлый, лепесток…

Но продолжаются мучения
И звезды катятся во тьму.
И поздние нравоучения,
Как все на свете — ни к чему.

Это было утром рано
Или было поздно вечером
(Может быть, и вовсе не было).

Фиолетовое небо
И, за просиявшим глетчером,
Черный рокот океана.

…Без прицела и без промаха,
А потом домой шажком…

И оглохшая черемуха
Не простит на дне морском!

Как тридцать лет тому назад,
Как тридцать пять, возможно, сорок,
Я заглянул в твой сонный сад,
Царица апельсинных корок,

Царица лунной шелухи,
Сердец, которые не бьются,
Где только мучатся стихи
И никогда не создаются.

И все не разрешен вопрос,
Один из вечных и напрасных:
Что слаще — запах красных роз
Иль шорох туфелек атласных?

Умер булочник сосед.
На поминках выпил дед.
Пил старик молодцевато, —
Хлоп да хлоп — и ничего.
Ночью было туговато,
Утром стало не того, —
Надобно опохмелиться.
Начал дедушка молиться:
"Аллилуйа, аль-люли,
Боже, водочки пошли!"
Дождик льет, собака лает,
Водки Бог не посылает.
"Аллилуйа! Как же так —
Нешто жаль Ему пятак?"
Пятаков у Бога много,
Но просить-то надо Бога
Раз и два, и двадцать пять,
И еще <���раз>, и опять
Помолиться, попоститься,
Оказать Ему почет,
Перед тем как угоститься
На Его небесный счет.

История. Время. Пространство.
Людские слова и дела.
Полвека войны. Христианства
Двухтысячелетняя мгла.

Пора бы и угомониться…
Но думает каждый: постой,
А, может быть, мне и приснится
Бессмертия сон золотой!

Слава, императорские троны, —
Все, о них грустящие тайком,
Задаетесь вы на макароны,
Говоря вульгарным языком.

Что мечтать-то: отшумели годы,
Все исчезло, сгнили мертвецы.
Но, пожалуй, рыцари свободы,
Те еще отчаянней глупцы:

Мнится им — из пустоты вселенской,
Заново, и сладко на душе,
Выгарцует этакий Керенский
На кобыле из папье-маше.

Чтобы снова головы бараньи
Ожидали бы наверняка
В новом Учредительном Собранье
Плети нового Железняка.

Перекисью водорода
Обесцвечена природа.

Догорают хризантемы
(Отголосок старой темы).

Отголосок песни старой —
Под луной Пьеро с гитарой…

Всюду дрема. Всюду убыль.
Справа Сомов. Слева Врубель.

И, по самой серединке,
Кит, дошедший до сардинки.

Отощавший, обнищавший,
Сколько в прошлом обещавший!