Илья Сельвинский - Давайте помечтаем о бессмертье

Но «Вечерка» чирикает о весне,

И пахнет крымская даль.

И мы за семейным чаем

Благоговейно читаем:

«В Подмосковье трещат морозы,

На лету замерзают галки,

А в Ялте растут мимозы,

А в Мисхоре цветут фиалки».

Конечно, расстояние далекое:

Не для нас грабины и тополи…

Но родина — понятие широкое,

Очень широкое. И теплое.

Хоть громко распевает зяблик,

Хоть песни ввысь вознесены,

Весну знобит меж веток зяблых,

Ей лед уже прописан в каплях,

И все же нет ее, весны.

Недаром азбукою Морзе

Пророчит дятел недород.

Напрасно бедный зяблик-мерзлик

Бодрит свой маленький народ -

Кружит пурга невпроворот.

В снегах промчалась электричка…

Но что это за перекличка?

Трепещет свистик на весу.

Ах, это пеночка-весничка

В названье принесла весну.

Бурые и сухие, как розги,

Вблизи они те же, что в ноябре,

Но издали — будто в небрежном наброске

Зеленым пятном предвещают апрель.

Опять подхожу все ближе, ближе -

И снова розги да бурый тон;

А издали — снова кустарник рыжий

Зеленоватым мазком оттенен.

Что это? Наше предчувствие? Или

Плакатный рефлекс черно-синей сосны?

А может быть, безо всяких стилей,

Просто-напросто чудо весны?

Где часовенка в травах колючих -

Из земли выбивается ключик.

Ему хочется речкою быть.

Он бежит от креста и клуни,

А на нем пузырятся слюни…

Это тоже надо любить.

Люблю я воду. Ведь она живая!

Послушай, как грассирует ручей,

Когда весною, скорость развивая,

Он осуждает карканье грачей.

А как порой гремит вода из крана,

Тарелки разбивая в прах и пух!

Я слышу в ней военный стих Корана

В ответ на бормотание стряпух.

Вода, вода… Во-первых и в последних,

Она твой друг, какую ни возьми!

Вода — великолепный собеседник,

Когда нельзя поговорить с людьми.

Вот вы говорите — синица,

Синицу любой назовет.

Но вам, друзья, и не снится,

Какой это пестрый народ:

Синица с хохлатой головкой

(Ее «гренадеркой» зовут),

Черная с ней «московка»

У гнездышка тут как тут.

«Пухляк» — у него привычка

В дудочку во весь дух!

«Лазоревка», дивная птичка,

Нежно-небесный пух.

Вглядитесь в их милые лица:

Различны они? Вот-вот.

А вы говорите: синица.

Синицу любой назовет.

Весною телеграфные столбы

Припоминают, что они — деревья.

Весною даже общества столпы

Низринулись бы в скифские кочевья.

Скворечница пока еще пуста,

Но воробьишки спорят о продаже,

Дома чего-то ждут, как поезда,

А женщины похожи на пейзажи.

И ветерок, томительно знобя,

Несет тебе надежды ниоткуда.

Весенним днем от самого себя

Ты, сам не зная, ожидаешь чуда.

1961

Есть на севере, на юге

И кедрач и бересклет,

Есть там падубы да буки,

Но богаче дуба нет.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Он привольный, он обильный,

Где Россия, там и свой -

Белый, каменный, чернильный,

Водяной ли, боровой.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Ничего-то не страшится,

Не согнешь его в дугу,

Леший в дуплах копошится,

Сирин-птица на дубу.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

И за эти-то за дупла,

За твои легенды, дуб,

Мы с боями шли за Дубно,

Дубоссары, Стародуб!

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Не красны дубы в дубраве,

Коль песок на них летит.

Не житье тому в державе,

Кто на сторону глядит.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Вот яблоня в цвету -

И пахнет вся долина.

Пчела, как мандолина…

А мне невмоготу…

Ты как снежком объята,

Хоть ливень льет ливмя,

Ты серебром богата,

Красавица моя.

Но знаю: будет время -

И ты опустишь бремя

Рачительных плодов.

Я к этому готов.

Но жалко в дебрях сада

Вот этого снежка…

Повремени! Не надо!

Не торопись пока!

Не стоит, пригорюнясь,

Облетывать, шурша:

Ты хороша, как юность,

Как юность, хороша!

Шла лужайка под уклон,

Шел и я по той лужайке;

На лужайке — старый клен,

Старый клен в зеленой майке.

Поклонился я ему.

Отчего? Не понимаю.

То ли клену, то ли маю,

То ли миру самому…

Только вдруг мой старый клен

Весело взмахнул кудрями,

И пошел в полупоклон,

Подбоченившись ветвями.

То корнями в переплет

И налево и направо -

То вдруг «барыней» плывет,

Будто писаная пава.

Что за чудо во бору

В этот дивный день весенний?

Я ж второе воскресенье

В рот хмельного не беру…

А веселый милый клен

Так и ходит, так и машет!

Эх, ребята… Кто влюблен,

Для того и клены пляшут.

Нежно-белокурая береза

Чуткой дремой заворожена.

Листьев ее солнечная бронза

Ранним снегом запорошена.

Но порой от ледяного пуха

Затрепещет и едва-едва,

Более для сердца, чем для слуха,

Бубенцами зазвенит листва.

Я подумал, прошлое листая,

Что и ты в сентябрьскую тишь

Под морозцем ранним, чуть седая,

Все же теплым золотом звучишь.

Золотая звонница березы

В черных елях словно бы в скиту.

Я впиваю, погруженный в грезы,

Бледно-голубую высоту.

Хочется отшельником побыть,

С думами собраться на досуге,

Вспоминать приятное о друге,

О врагах на время позабыть.

Не за то ли осень нам мила

(Хоть и дни становятся короче),

Что, витая вне добра и зла,