Франсуа Вийон - Лэ, или малое завещание

А капитан метр Жан Риу
Пусть головы шести волков
По завещанью моему
Получит для своих стрелков,
Хотя мой дар и не таков,
Чтобы в восторг его привесть,
Зане собаки мясников -
И те не станут это есть.

Да, волчье мясо - харч не сладкий,
И жрут его, как полагаю,
Лишь на войне, дрожа в палатке
Или в осаде голодая.
Но были все ж должны от стаи
Хотя б обрывки шкур остаться,
И я Риу напоминаю,
Что ими можно укрываться.

Засим в дар Робине Тракайлю,
Что стал богат, служа казне,
И всюду шастает, каналья,
Уж не пешком, а на коне,
Я миску отпишу, зане
Жаль денег на нее ему,
А без посуды не вполне
Удобно в новом жить дому.

Засим пускай Перро Жирар,
Бородобрей из Бур-ла-Рена,
Два тазика получит в дар.
Шесть лет назад самозабвенно
Неделю нощно он и денно
Нас с аббатисой де Пуррас
Кормил свининой несравненной,
Мне памятною и сейчас.

Засим я черноризцам всем
В Париже иль, к примеру, в Лилле
Велю, чтоб на блины и крем
Они облатки заменили
И, причастившись, уходили
С монашенками под кусты,
Где бы судили да рядили
О том, как мысли их чисты.

Хоть их бесчисленной ораве
За счет мой пищей не разжиться,
Помогут, как я думать вправе,
Им с этим дамы и девицы,
Зане, особенно в столице,
Приходится святым отцам
Для ублаженья жен трудиться,
Чтоб дать передохнуть мужьям.

Как Жан де Мён, да и Матьё
Ни ополчались против них,
Как их ни клял Жан де Пульё,
Хоть со стыдом от слов своих
Потом отрекся и притих,
Все ж, право, основанья есть
Глубоко чтить отцов святых,
Чей труд - Господней Церкви в честь.

Я, например, их друг и рад
Им службу сослужить любую,
И что они мне ни велят,
Спешу исполнить, ног не чуя.
Кто с ними в прю вступил пустую,
Тому хочу внушить я тут
Одну лишь истину простую:
Их только тронь - вонять начнут.

Засим дарю я брату Боду
Два бердыша работы редкой,
Чтоб Детюска с отрядом шкоду
Не учинил в «Зеленой клетке»,
Где Бод блудит с одной брюнеткой,
Но вылетит оттоль к чертям
Сей муж, коль скоро сталью меткой
Не даст отпора чужакам.

Засим тому, занятье чье -
Хранить епископства печать,
Я дам раз навсегда ее
Моей слюною пропитать,
Чтоб, взявшись за нее опять,
Ни воск лизать, ни через силу
К нему прилипших мух глотать
Ему не нужно больше было.

Церковный суд, сей хлев дрянной,
Я ради судей перестрою
И тем, у коих геморрой,
По креслу откажу с дырою,
Расходы же свои покрою
За счет того, что без пощады
Штраф с Малыша Масе утрою -
Ему, паскуде, так и надо.

Засим докладчику в суде
Дам Франсуа де ла Вакри я
Ошейник латный, чтоб нигде
Бросать не смели шутки злые
Ему вдогон, как в дни былые,
Когда он получил дворянство
И зубоскалы записные
Его осмеивали чванство.

Засим получит Жан Лоран,
У коего глаза гноятся
(Знать, был его родитель пьян,
Придя к жене совокупляться),
Для их очистки и пальпаций
Кусок штанов, что я протер.
Ему ж тафтой не утираться:
Он не владыка Буржский Кёр.

Засим, поскольку Жан Котар,
Мой прокурор в суде церковном,
Мне штраф назначил лишь в патар,
Когда меня к властям духовным,
Виня в проклятье сквернословном,
Дениза повлекла с собою,
Вступиться пред Судьей Верховным
Хочу с молитвой за него я.

Ной, патриарх, для нас лозу взрастивший,
И Лот, который с дочерьми блудил,
Кровосмешенье спьяну совершивши,
И ты, Архитриклин, что похвалил
Вино, в какое воду претворил
Сын Божий для гостей на свадьбе в дар,
Молитесь, чтобы в ад не ввержен был
Пьянчуга достославный Жан Котар.

С любым из нас тягаться мог почивший -
Так много он и так прилежно пил.
Его никто на этом свете живший
По части винопийства не затмил.
Когда б хоть каплю наземь он пролил,
То счел бы это горшею из кар.
Так постарайтесь, чтобы в рай вступил
Пьянчуга достославный Жан Котар.

Как всякий, кружку пенного хвативший,
Он равновесье не всегда хранил
И, в хлев свиной однажды угодивши,
Об стену шишку на лоб посадил.
В любви к питью он образцом служил,
Равнялся на него и млад, и стар.
Да вознесется с миром к Богу Сил
Пьянчуга достославный Жан Котар.

Принц, где б покойный ни был, он вопил:
«Налейте! В глотке у меня пожар!»
Но жажду все ж вовек не утолил
Пьянчуга достославный Жан Котар.

Засим желательно мне, чтобы
Стал юный Мерль моим менялой,
Но чтоб молва его до гроба
В нечестности не обвиняла
И всем давал он, как пристало,
За три флорина два дублона,
За малый ангел - полреала:
Не должен скряжничать влюбленный.

Засим я сведал стороною,
Живя от мест родных вдали,
Что сироты мои - их трое -
И в разум и в года вошли.
Доселе с ними не могли
Их однокашники равняться;
Поэтому везде сочли,
Что с ними надобно считаться.

Не худо б сорванцам и к Пьеру
Рише немного походить,
Да сложноват для них не в меру
Трактат Доната может быть.
К тому ж, коль им одно вдолбить:
«Солид любых солидней благ»,
Их больше нечему учить:
Все будут знать они и так.

Года учения, по мне,
Для них нет смысла продлевать.
Зачем им «Кредо» знать, зане
В кредит рискованно давать?
Но, чтобы их побаловать,
Свой плащ порву я на две части
И разрешу одну продать,
Понеже дети любят сласти.

Пусть также порют их, чтоб в грязь
Они лицом не ударяли -
Расхаживали избочась,
И шляпу набекрень сдвигали,
И кредиторов обрезали:
«Что? Я вам должен? Бред какой!
И чтоб вокруг все понимали:
Вот люди крови голубой.

Засим из двух своих писцов,
Красавцев, стройных, как сосна,
Но, к сожаленью, бедняков,
Которым толстая мошна
Сейчас всего первей нужна,
Я сделаю владельцев дома,
Права им передав сполна
На особняк Гельдри Гийома.

Мне шалунов корить не след
За то, что кровь у них кипит, -
Ведь жизнь за тридцать - сорок лет
Обоих тоже охладит,
Но, как ни мил сейчас их вид,
Им порка требуется все ж.
Кто их щадит, тот им вредит:
Без розог в разум не войдешь.