Варлам Шаламов - Собрание сочинений. Том 3

Он — живительный источник,
Протекающий в песках,
И среди страстей непрочных
Он — источник знаний точных,
Обнаруженных в стихах.

Он — причина лихорадок,
Вызывающих озноб,
Повелительный припадок
Средь разорванных тетрадок —
Планов, опытов и проб.

Наши шеи гнет в поклоне
Старомодная стена,
Что закована в иконы
И свечой облучена.

Бред молений полуночных
Здесь выслушиваем мы,
Напрягая позвоночник,
Среди теплой полутьмы.

Пахнет потом, ярым воском,
Свечи плачут, как тогда…
Впечатлительным подростком
Забирался ты сюда.

Но тебе уж не проснуться
Снова в детстве, чтобы ты
Вновь сумел сердец коснуться
Правдой детской чистоты.

И в тебе кипит досада
От житейских неудач,
И тебе ругаться надо,
Затаенный пряча плач.

Злою бранью или лаской,
Богохульством иль мольбой —
Лишь бы тронуть эту сказку,
Что сияет над тобой.

Меня застрелят на границе,
Границе совести моей.
Кровавый след зальет страницы,
Что так тревожили друзей.

Когда теряется дорога
Среди щетинящихся гор,
Друзей прощают слишком много,
Выносят мягкий приговор.

Но есть посты сторожевые
На службе собственной мечты.
Они следят сквозь вековые
Ущербы, боли и тщеты.

Когда, в смятенье малодушном,
Я к страшной зоне подойду,
Они прицелятся послушно,
Пока у них я на виду.

Когда войду в такую зону
Уж не моей — чужой страны,
Они поступят по закону,
Закону нашей стороны.

Чтобы короче были муки,
Чтобы убить наверняка,
Я отдан в собственные руки,
Как в руки лучшего стрелка.

Колченогая лавчонка,
Дверь, в которую вошла
Драгоценная девчонка,
И — как будто не была.

Дверь до крайности заволгла
И по счету: раз! два! три! —
Не хотела слишком долго
Открываться изнутри.

И, расталкивая граждан,
Устремившихся в подвал,
Я тебя в старухе каждой,
Не смущаясь, узнавал.

Наконец ты появилась,
Свет ладонью затеня,
И, меняя гнев на милость,
Обнаружила меня.

Ты шагала в черной юбке
За решительной судьбой.
Я тащил твои покупки,
Улыбаясь, за тобой.

Свет таких воспоминаний —
Очевидных пустяков —
Явный повод для страданий
И завышенных стихов.

А стихи ведь только средство,
Только средство лишний раз
Ощутить твое соседство
В одинокий зимний час.

Какой же дорогой приходит удача?
Где нищенка эта скулит под окном?
И стонет в лесу, захлебнувшись от плача,
От плача по самом земном?

Неправда — удача дорогою воли
Идет, продвигаясь, вершок за вершком,
Крича от тупой, нарастающей боли,
Шагая по льду босиком.

Неправда — удача дорогою страсти
Приходит, и, верно, она
Не хочет дробиться на мелкие части
И в этом сама не вольна.
……………………………………….
Столы уж накрыты, и двери открыты,
И громко читают рассказ —
Зловещий рассказ о разбитом корыте,
Пугающий сыздетства нас.

Удача — комок нарастающей боли.
Что долго терпелась тайком,
И — снежный, растущий уже поневоле,
С пригорка катящийся ком.

И вот этот ком заслоняет полмира,
И можно его превратить,
Покамест зима — в обжитую квартиру
Иль — в солнце его растопить.

И то и другое, конечно, удача,
Закон, говорят, бытия.

Ведь солнцу решать приходилось задачи
Трудней, чем задача моя.

Мечта ученого почтенна —
Ведь измеренье и расчет
Сопровождают непременно
Ее величественный ход.

Но у мечты недостоверной
Есть преимущество свое,
Ее размах, почти безмерный,
Ее небесное житье.

Ее пленительною силой
Людская страсть увлечена,
Бросая по свету могилы
И забывая имена.

Что в том, что нужно строить прочно?
Что нет естественных защит?
Все, что чрезмерно, что неточно,
Все поднимается на щит.

И даже то, что так ничтожно,
В чем героического нет,
Одною этой силой можно
Вести дорогою побед.

И можно ею лишь одною
Остановить солнцеворот —
Всей силой сердца запасною,
Внезапно пущенною в ход.

И все физически не просто,
И человек, в согласье с ней,
Повыше собственного роста
И самого себя сильней.

Так ищут подвигов без славы,
Так просятся в проводники
К вулканам, искрящимся лавой,
Через глухие ледники.

Так ищут лоцманского места,
Пока осенняя вода,
Сбивая снег в крутое тесто,
Еще не вылепила льда.

Мечты прямое назначенье,
Нам оживляющее рай,
Не только в преувеличенье
В том, что хватает через край,

А в том, что в сердце нашем скрыто
И обнажается сейчас,
Чтоб быть единственной защитой
От треска слишком трезвых фраз.

И потому любой науке
Не угоняться за мечтой,
Когда она — добра порука
И щеголяет красотой.

Но мир вздохнет от облегченья,
Когда раскроет тот секрет,
Что для ее обозначенья
Еще и формулы-то нет.

Что в фосфорическом свеченье
Мечтой обещанных времен
Извечны поиски значенья
Ее таинственных имен.

Я откровенней, чем с женой,
С лесной красавицей иной.

Ты, верно, спросишь, кто она?
Обыкновенная сосна.

Она не лиственница, нет,
Ее зеленый мягкий свет

Мне в сердце светит круглый год
Во весь земной круговорот.

В жару и дождь, в пургу и зной
Она беседует со мной.

И шелест хвойный, как стихи —
Немножко горьки и сухи.

И затаилась теплота
В иголках хвойного листа,

В ее коричневой коре,
С отливом бронзы при заре,

Где бури юношеских лет
Глубокий выщербили след,

Где свежи меты топора,
Как нанесенные вчера.

И нет секретов между мной
И этой бронзовой сосной.

И слушать нам не надоест
Все, что волнуется окрест.

Конечно, средь ее ветвей
Не появлялся соловей.

Ей пели песни лишь клесты —
Поэты вечной мерзлоты.

Зато любой полярный клест
Тянулся голосом до звезд.