Александр Антонов - Не ангел я…

И когда он пройдет, измучен,
Я по звездам к тебе стремлюсь,
И свалиться с небесной кручи
Ну ни капельки не боюсь.

Я спешу через страны и годы,
Пока звездный мой путь не угас.
Где бы взять сапоги-скороходы,
Чтоб дойти до тебя хоть раз.

Меня любила женщина одна.
Любила бескорыстно и упрямо.
Так может полюбить всего одна
На свете женшина. И имя ее – мама.

Под лаской рук я кротким был,
как кот.
Я замирал рыбёшкою в затоне,
Когда волос моих ершистый шевиот
Касался нежный шелк ее ладоней.

Но в час, когда, расчувствовавшись
всласть,
Готов я был белугой разреветься,
Я отбирал у рук любимых власть
И догонял упрыгавшее сердце.

Порою я подчеркнуто был груб:
В словах – скупым, в поступках —
нелюдимым.
Ах, мамочка, ну до чего ж я глуп, —
Взъерошу поредевшие седины…

Я брат родной – озёрной синевы.
Взмолюсь на берегу: скажи, сестрица,
Ну перед кем мне голову склонить?
Ну как теперь за дерзость повиниться?..

Этот мир потерял красоту без тебя —
Он суров, необуздан и дик.
И твой сын, половину души загубя,
Стал ценить каждый шаг, каждый миг.

Задождило. Октябрь. Засыпающий лес.
Где же майские те соловьи?
Может, слезы твои
Льются прямо с небес,
Чтобы смыть прегрешенья мои…

Из динамиков крик: «Не прожить
без потерь». Всё замешано здесь на крови.
Что осталось теперь?
Полдуши, пол-любви.
И в руках – фотографии твои.

Вот и растаяла зима.
Ручьи поют полям сонеты,
И дружных пташек кутерьма
Передает весне приветы.

Даль горизонта, и на нем,
Как будто лампочка от тока,
День зажигается огнем
С розовощекого востока.

На Пасху брошу все дела.
Проснусь с апрельскою зарею.
Звенят в церквах колокола
Над всею Русскою землею.

В ранний час, когда, глазища
вытаращив,
Утро пожирает фонари,
Я, наружу душу свою вытащив,
Выхожу встречать восход зари.

Там, где тает пелена тумана,
Я смотрю, раздвинув зеленя,
Как из-под ночного покрывала
Выползает сонная земля.

Птичьи хоры, не жалея горла,
Тьму ночную прогоняют прочь.
До того у них выходит это здорово —
Что я сам не против им помочь.

Сегодня солнце, словно шут,
Смеется в небе чистом.
И лист парит, как парашют,
Но без парашютиста.

Прищурюсь в солнечный огонь:
Глаза – как у японца…
И ляжет лист мне на ладонь,
Протянутую к солнцу.

Кружил он плавно и легко
И приладнился метко.
Лишь в синем небе – высоко —
Грустит под солнцем ветка.

Со скоростью света проносится лето.
Коротеньких платьицев жизнь коротка.
Исчезнет тепло. И не спросит совета.
Осенней прохладой задышит река.

Сентябрьскими днями захлещет
дождями, И северный ветер, не зная стыда,
Голодный и злой завихрится над нами,
За мокрые пряди тряся холода.

И первая льдинка – носочком
ботинка —
Единственный свой отыграет аккорд.
И влажным ресницам расскажет
снежинка,
Как чист и прекрасен высокий полёт.

На белых полянах, рассветами пьяных,
Закружатся вальсы серебряных вьюг.
Но выплывет солнце.
И снова в оконце
Весеннее небо обрушится вдруг!

Брось этот город, поедем со мной.
Я увезу тебя в рай неземной:
Там вместо улиц – девчонка-река
Негою сводит с ума облака.

Вместо бетона там – своды из крон.
Воздух – весенним дождем напоен.
Небо высокое там вместо крыш.
Едем скорей, соглашайся, Малыш!

Может быть, думаешь, я – фантазер?
Там вместо окон – глазища озер.
Над берегами ресницы берез
Сны стерегут ожиданием грез.

Ты мне не веришь? Увидишь сама.
Мы там от счастья посходим с ума!
Трель соловья вместо рева машин
Вдруг зазвучит с высоченных вершин.

Вечером – ветер застелет постель.
Ночью – разбудит тебя коростель.
Утром – умоет студеный ручей.
Днем – обогреют потоки лучей.

В лодку мы сядем, и только вдвоем
В чудную сказку с тобой уплывем.
Лодочку нашу теченьем подхватит.
Солнцами брызг перекаты окатят.

Едем же, милая! Взгляда не прячь.
Знаешь, как звать эту сказку?
Киржач!

В сентябре по прошедшему лету
Льются первые слезы листвы.
И хрустят под подошвой монеты
В одеяле пожухлой травы.

Словно в чем-то пред кем виновата
Тучка хмурится с синих небес.
На осины забрались опята,
Из-под шляпок взирая на лес.

И горит в безрассудной отваге
Опрокинутый в озеро клен.
И никак не понять мне-бедняге:
Отчего я так в осень влюблен?

Стекает времени водица
По тонким стрелочкам часов.
Мой друг, нам выпало родиться
В краю заснеженных лесов.

В краю, где долгие полгода
Царит хозяйкою зима.
Где есть и счастье у народа,
Но более – горя от ума.

Где улицы, одевшись в зимы,
Спешат устроить свой уют.
И грустные, как пилигримы,
По ним прохожие снуют.

Восход румянится с востока;
Фабричных труб оранжев дым.
Ну разве это не жестоко,
Что мне не стать уж молодым…

Полгода лед. Полгода стужа.
Мороз смеется надо мной.
И хлопья лёгонькие кружат
Над побелевшею страной.

Под Новый год в московских парках
Недолгим гостем зимний день.
Под цвет футляра для подарка
На город взгромоздится тень.

Спеши туда, где гул набата,
Где строки вдруг сорвутся в крик,
Иль линза фотоаппарата
Навек запечатлеет миг.

Пусть ночь темна. Но ярки чувства,
И дни – свежи и хороши,
Когда принадлежишь искусству
Хотя бы краешком души.

Гаснут елки в московских квартирах,
Осыпаются хвойным дождем.
Лютый холод – январский задира
Через щели втекает в наш дом.

Всюду улицы в шубы одеты,
Льется белая песня с небес,
По сугробам – живые скелеты
Распрекрасных вчерашних принцесс.

Вечереет. Нет-нет да засвищет
Ветерок, накликая пургу.
Только стая дворовых мальчишек
Кувыркается в рыхлом снегу.

Уже вечереет… На улице стынь.
Тропинки хрустят от искристого снега.
У ветхих домишек нагие кусты,
Как нищие странники, просят ночлега.