Алексей Кортнев - Песни

пародия на вечность.

Мой миленький дружок, (Хо-хо!) любезный пастушок, на сумрачном плацу (Хо-хо!) откинул свой рожок. Средь плачущих друзей, (Хо-хо! Хо-хо!) в кругу сопливых дам. О, майн либер...

(Bruder!.. Bruder!.. Reuter des groben Friedrichs!.. Geht nach Hause! Es ist aus... Wir kapitulieren!Schlub damit! Wir sind kaputt!.. Ende... Aus!.. Давайте петь, ребята! Давайте петь...)

О, майн либер танц, о, майн либер танц,танц, о, майн либер танц,танц, о, майн либер танц.

О, майн либер танц, (О, майн либер!) о, майн либер танц,танц, (О майне, о майне, о майне-майне-майне!) о, майн либер танц,танц, (Иммеглихь!) о, майн либер танц.

Два осетра, брат и сестра, плыли вниз по реке и нашли чемодан в песке. Встретился им юный налим в золотом челноке, со стеклянным веслом в руке.

О, не бойся, сынок, усни, усни. (О, не бойся, сынок, усни.) В наш тихий дом приплывут они. О, будь счастлив, сынок, мы спим, мы спим. (О, будь счастлив, сынок, мы спим.) Если они приплывут, то я тотчас открою им.

Два осетра завтра с утра приплывут в океан, распахнут чемодан, а там - моря дары, две баночки икры и копченый налим, что недавно встречался им.

(Усни,усни,усни.)

(Цинхаро. Цинхаро. Чамо виаре. Виджода. Цинхаро. Чамо виаре.

Хо-хо-хо-хомо Люденс

Пу! Пу! Пу! Пу! Пу! Пу! )

На берегу пустынных вод водили девки хоровод, и Императору Петру плевали в кофей по утру, они ему мешали жить не дали город заложить, и даже Богу самому не догадаться - почему.

Дэнс, дэнс, дэнс - еще четыре-тыре такта. ( Хо-хо-хо-хомо Люденс ) Дэнс, дэнс, дэнс - еще четыре-тыре такта. ( Хо-хо-хо-хомо Люденс ) Дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс.

(Хо-хо-хо-хомо Люденс Пу! Пу! Пу! Пу! )

Когда я буду далеко, (когда я буду далеко ) не надог плакать, Сулико. (О- о- о) Когда я в дальней стороне, (когда я в дальней стороне ) живи и помни обо мне. (Е - е) Глазами, полными тоски, (глазами, полными тоски ) ты смотришь в сторону реки, (А- а- а) где девки водят хоровод (Ready! Steady! Na mopede go! Such me, such me now. ) на берегу пустынных вод.

Дэнс, дэнс, дэнс - еще четыре-тыре такта. ( Хо-хо-хо-хомо Люденс ) Дэнс, дэнс, дэнс - еще четыре-тыре такта. ( Хо-хо-хо-хомо Люденс ) Дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс, дэнс.

(Пу! Пу! Пу! Пу! Come on, baby-baby, come on, baby-baby, come on, baby-baby, come on, baby-baby, come on, baby-baby, come on, baby-baby, yah! )

(Во! Во! Во! Секи, секи, Серый, зэко, зэко, зэко! )

У костра над речкой, темно за плечами, сидят со спиртом, с вином и с чаем. Пьется не допьется, до утра, до света, лежат мотоциклы на траве спелой.

Мальчик Андрюшка плачет- помирает: звездочки на небе, на звездочках люди. "Божия коровка, полети на небо, замолви словечко за мое сердечко."

Мальчик Анрюшка, нет те облегченья звездочки в зубах у нее, пепелна плече у нее. "Девочка Анжела, остуди мне тело лаской неумелой, вроде поцелуя."

"Бедный мой Андрюшка, я совсем продрогла, лет моих немного, я боюся Бога, мой отец учитель, мать санитарка, ничего не скроешь ни умом, ни телом..."

Девочка Анжела, ангел мой небесный, Бог-то не заметил грех-то твой - он детский, он усыпан пеплом, развеян ветром, вымыт белым спиртом, да небесным светом.

(Оба-диби-доб, оба-диби-доб, шудаб. Оба-диби-доб, оба-диби-доб, шудаб. Оба-диби-доб, оба-диби-доб, шудаб. Оба-диби-доб, оба-диби-доб, шудаб. Оба-диби-доб, оба-диби-доб, шудаб. Оба-диби-доб, е-е. Оба-диби-доб, шудаб, е-е-и-е. Оба-диби-доб, е-е, Оба-диби-доб, шудаб, е-е-и-е. Оба-диби-доб, е-е. Оба-диби-доб, шудаб. Шудаб.)

(У-у-у-у-у-у-у-у, ай-яй )

Бумажный голубок не хочнт лечь на землю, из окон - желтый дым овальных сигарет, и небо, как на столб, на желтый дым осело, и вечер под зонтом имеет желтый цвет,

но черно-белых игр несложные законы никак не обойти, невероятно юн проходит лейтенант, и ломятся балконы от перегнутых тел, и проростает вьюн

сквозь ежики волос на головах округлых, сквозь россыпи голов и плеши площадей, а дети, между тем, играют деловито, им, детям, все равно, их к ужину зовут,

(Трр-чики-т-па, трр-чики-т-па, уи-уа-ба-па, уи-уа-ба-па-уа-ба-па, уи-би-па-бу-пай... )

а мы со страхом, что вьюн уронит семя, темны его цветы, и сон толпы глубок, но посмотрите как не хочет сесть на землю

(У-у-у-уу-у-у )

бумажный голубок, бумажный голубок, бумажный голубок, бумажный голубок, бумажный голубок, бумажный голубок.

( У-у-у-ай, у-у-у-ай, у-у-у-ай, у-у-у-ай. )

Иногда вот сне я говорю с самим собой, но собеседник мой молчит, мычит и тычит пальцем, как немой. Все обесточено во сне, и в безобразной тишине я напеваю блюз для тех, кто спит со мной.

Иногда (иногда) и ты (и ты ) бочком втираешься сюда ( да-да-да ) и в ослабевшей голове моей вдруг растекаешься водой ( Боже мой ). Но я спокоен как вода ( он спокоен ), все высыхает без следа, оставив только блюз для тех, кто спит со мной.

(Нормально! - Нормально! )

Иногда во сне я тоже мучаюсь мечтой проснуться обнямшись, но только, только, ради Бога, не с тобой. Подальше спрячь свое лицо и научись, в конце концов, петь этот блюз, прощальный блюз, окончательный блюз

( - Е-е! Е-е-е-е! Шабади-буда-буда! О-о-о! Эй! - Нормально! )

для тех, кто спит со мной.

Hm Hm7+5 До электрички на Москву остался ровно час, Hm7 Em И этот час я проживу так далеко от Вас. Em Em7+5 В такой пустынной пустоте, прозрачности такой, Em7 F# что можно тронуть горизонт рукой.

Я в ненаглядный город свой сойду на Текстилях, Вагон качнется голубой на золотых осях. Зажатый шаткой толпой я вынырну к реке, И наконец прижмусь щекой к твоей щеке.

Припев1:

Нm Hm7+5 Hm7

Куда мне укрыться от нашей

Em Em7

капризной любви, Москва?

Нm Hm7+5 Hm7

Блестит на ресницах твоих проводов

Em Em7

мокрый свет, Москва.

F# Em

На башнях горят огни,

F#

И, значит, еще нас хранит

Em7

твоя любовь, Москва.

Летим над лентою реки, над маревом седым, и, как всегда, твои духи напоминают дым. Гремит восторженный салют, и ждать уже невмочь, в домах играют и поют, приходит ночь.

И твой безумный шепоток струится у лица, и бьется рыжий завиток Бульварного кольца. Столица радости моей и ревности моей, еще успеем на метро, летим скорей.

Нам негде укрыться от нашей капризной любви, Москва. Влюбленный в столицу, я знаю, ты даже в капризах права. На башнях горит восход, и, кажется, вновь нас спасет твоя любовь, Москва.

( Твоя любовь, Москва, твоя любовь, Москва, твоя любовь, Москва )

(Хер-лори-лори-бом-бом. Орие. Хер-лори-лори-бом-бом. Орие. Хер-лори-лори-бом-бом. Орие. Ха лед назах. Хер-лори-лори-бом-бом.)

Кто там пролетает над нами, на миг затмевая сиянье Селены? Кто падает в жерло вулкана, чтоб завтра рекою беспечной потечь? Кто властвует равно над ветрами пустынь и царями людских поселений? Скажи нам, поэт, если сможешь облечь этот образ в певучую речь.