Валерий Гвоздей - Ночная дорога

Отделяющим светлое имя от плоти,

Угасающим в медленных сгустках заката…

Глубина, от которой захватит дыханье…

И грядущего тень пробежит по лицу.

И равны утверждение и отрицанье.

И дорога прямей, приближаясь к кольцу.

Удивит совпадение вещи и слова.

Не споткнись о звезду, заблудившись в себе…

Приподнять и на миг не сумеешь покрова,

Обретая себя в торопливой ходьбе.

Твой медлительный сон как тяжелая, темная влага…

Пробуждается мрак… И не вспомнить забытой молитвы

В гулком, замкнутом мире, недвижном, как древняя сага,

Там, где нежность остра, словно тонкое лезвие бритвы,

Где совпали пространство и время для каждого шага…

Твой медлительный сон – кто в нем сумрачный гость и хозяин?

Уведи поскорей в глубину от непрочной границы.

Чтобы ветер, летящий с далеких и чуждых окраин,

Не спугнул этой редкой, покоя не знающей птицы…

Чтобы раньше рассвета не смели подняться ресницы.

Наливаешься темным, тяжелым огнем.

Он пылает в ладонях и в теле твоем.

И качает энергии мутный прибой

Устоявшийся мир, что зовется тобой.

И не веришь клокочущей силе своей.

И не знаешь разумного выхода ей.

И боишься, что выходом ей станет взрыв.

И прибой успокоится, остров твой скрыв…

В темных водах покоится чистая суть бытия.

Взгляд бессилен. Немеют уста и ладони.

В сердце боль… Так бывает на самом излете

Погони.

Тень ложится на берег песчаный. Быть может – твоя?..

Назови приключением или опасной игрой

Путь сквозь плотное облако поднятой мути.

Далеко уведет возвращение к собственной сути,

Если знать, что возможна конечная встреча с собой.

В пространстве трех октав затерянный мотив,

Мелодия без нот, мерцающая в звуке…

Мы отданы во власть неведомой поруке.

И нам нельзя уйти, свой долг не заплатив.

Твой голос будет слаб… Сильнее голос двух.

Двоенье звука оттеняет грани смысла.

Сакральные слова, магические числа…

Здесь дремлет боль. Но так

взрастает дух.

Что-то в линии губ… или в блеске волос…

Но, едва уловимо для слуха,

Ветер свищет в расщелинах духа.

И во взгляде ответном – вопрос.

Двух забвений зола оседает в зрачках.

Далеко ли до дна – я не знаю.

Вижу небо, ступая по краю,

И на дне – затаившийся страх.

И в ткани трех цветов, и в муке трех сомнений,

И в пламени трех свеч, мерцающих во тьме,

Я чувствую соблазн, мой светлоглазый гений,

Не отыскать пути от осени к зиме.

Пусть ветер холодит опущенные веки,

И ниспадает с плеч прозрачный лунный свет

Тепла твоя ладонь… Ты помнишь, у Сенеки?..

А впрочем – ничего об этом в книгах нет…

Даже если отказано в том, и враждебностью тонкой

Озаряется нежно лицо, и светлеют глаза…

Словно в радуге крыльев застыла на миг стрекоза…

Или ветер играет у ног новогодней картонкой…

Даже если отказано в том, и твои обещанья

Рук не свяжут тебе – лишь бы взгляды остались ясны…

И серебряным эхом в бескрайних полях тишины

Продлевается отзвук прощения или прощанья.

Миндальный посох, горький вкус

Судьбы,

Незримый крест, что носишь на себе.

А тут – стена. И разбивают лбы

Те, кто живет в рассеянной ходьбе.

А посох прям. То легок, то тяжел.

И видел смерть

Огня в седой пыли,

Изгиб волны, полет медовых пчел…

И как в кромешной тьме

Считают корабли.

Цветы и в полдень не искали тени.

И не звенела над травой коса.

И рядом с волком пили из ручья олени.

И лестница вела на небеса…

Не встать и для м о л и т в ы на колени.

И на цветы не выпадет роса.

Недаром сломаны все нижние ступени

У лестницы, ведущей в небеса.

Кому ниспосланы прохлада и покой?..

Осталась музыка, мелодия печали.

Какие волны прежде нас качали…

Но я на берег выброшен волной.

Ужели радости небесной и земной

Замена – бледное ее изображенье?..

Я чувствую, что небеса пришли в движенье

Все громче гул, и звезды кружат надо мной…

Жжет ладони душистое русое пламя

нежнее молчанья слабеющий шепот

и полуоткрыты глаза приютившей нас ночи

и движется время по кругу

и ветер не тронет огня

и не вторгнется холод

согреет душистое русое пламя

пространство и время

Нас медленной волной уносит в море…

Полоска берега уже едва видна.

Я слышу каждый звук в небесном хоре.

И каждый вздох – он как глоток вина.

Как долог путь… Ты станешь тенью тени.

И выронит весло усталая рука.

Как долог путь… И волны – как ступени,

Ведущие с земли – за облака.

Нас медленной волной уносит в море.

И наши судьбы – словно нитка бус,

Как тайный знак в причудливом узоре…

И все, что я люблю, звучит, как блюз.

Ассирийские таинства сумрачных иносказаний,

В затененном потоке угасшие светлые блики,

Словно долгое эхо нездешних, чуть слышных дыханий,

Словно робкие пальцы вползающей в дом повилики.

Не имеющий меры не ведает смысла границы.

И тяжелое время, как воск, разминает в ладони.

Набегающий ветер листает чужие страницы.

И по дикой земле разбредаются дикие кони.

Птица прянула в небо и медленно тает в эфире.

Следом гаснет звезда, пропадая от долгого взгляда.

Темной ночью глаза раскрываются несколько шире.

И наверное это – награда.

В разомкнутых пространствах бытия

Не разгадать путей незримых,

Пока что от тебя хранимых,

Как будто ноша эта – не твоя.

Тебя несет энергия судьбы.

Светлее путь от близости созвездий.

Но в храме покаяний и возмездий

Не примут ни мольбы, ни ворожбы.

Как тихо здесь… И ты идешь в тиши

Деревьев умирающих до срока.

Ты не одна. Но как ты одинока

В лесной глуши растерянной души.

И ждет рука руки прикосновенья.

И полон света каждый лепесток.

Ты помнишь боли трепетный исток,

Как помнит море – ветра дуновенья…

Звездное небо, ночная дорога,

Рокот мотора и шорох колес.

Междугородный, почти что до Бога.

Спят пассажиры, и это всерьез.

Дремлет водитель, такая усталость…

Он головою склонился на руль.

Сколько осталось? Ну самую малость:

На циферблате – мерцающий нуль.

Звездною пылью стекло серебрится.

А впереди – ни людей, ни машин.

Кажется, что-то сегодня случится.

Но для тревоги пока нет причин.

Тает во мраке светящийся глобус.

Странный маршрут превратился в полет.

Это обычный межзвездный автобус.