Георгий Леонидзе - Сталин. Детство и отрочество

Поток, как конь строптивый,
Весь — в пене, и несет
Коряги и кувшины,
И кровлю, словно плот.
Он, буйный, все преграды
Размечет, унесет…

Так бунтующие волны
В предрешенный час борьбы
Валуны с горы низвергнут,
Лишь раздастся зов трубы!

Сокрушат препоны реки,
Вырываясь из русла,
Чтоб раскованная Картли
Грудью всей вздохнуть могла.

Даже в капле неприметной
Есть таящийся огонь,
А порой и коготь тигра,—
Только каплю эту тронь!

Непокорная Лиахва
Песнь поет грядущим дням
И для будущего боя
Раздает клинки сынам.

Страну с начальных дней питала
Куры благословенной грудь;
Волна поила Картли щедро,
К полям прокладывая путь,
В посевы зреющие влагу
Несла, спеша к побегам льнуть.

Растила виноград на склонах,
Поила свежею водой
Поля зеленого маиса,
Початки с влажной бородой.

Сверкали гумна золотые,
Плодов топазы и рубин,
Бродящее стекало сусло
По желобам в большой кувшин.

Кура поит сынов с любовью,
Дарит им живность и вино,
Колеса мельничные крутит,
Как с давних пор заведено.

Выходят рыбари к прибрежью,
И факелы дымят в ночи,
Чтоб в брошенной умело сети
Засеребрились усачи.

Горят костры, взметая искры,
И пар восходит от котлов;
И в сумраке, у шумной речки,
Обильный варится улов.

Буйвол — дэв черноволосый
Погрузил колени в ил
И, поплыв к водовороту,
В речке воду замутил.

Непокорному упрямцу
Пред водой неведом страх,
Хляби вод рогами вспенив,
Отдувается в волнах,
И сверкающие капли —
Как алмазы, на боках.

У плотов, где волны бьются,
Пригибая стебли трав,
Смуглый мальчик, чужд боязни,
По реке пустился вплавь
И в волнах ныряет ловко,
Вверх ногами мигом став.

Берёг мальчонок птичьи гнезда,
Что сад, как кошельки, скрывал;
Любил серебряные ивы
И у прибрежий — глыбы скал;
Любил в затонах веток тени
И светляков в ночи весенней,
Свист соловьев в цветущих рощах,
Когда рассвет бодрящий ал…
Он, проходя со звонкой песней,
Подмышкой книжку зажимал.

Здесь склоны Гори-Джвари помнят
Мальчонка с крутизны прыжок,
Напев свирели тростниковой,
Искусно пущенный волчок.

Летит быстрее острых стрел
С упрямой челкою пострел,
В цель попадает метче всех
И может разом сбить орех.

Проворно скачет, став на пальцы,
В игре «чилика» несравним;
Удар его ремня узнали,
Кто в играх состязался с ним.

Он по успехам — первый всюду
На радость дома своего.
Малыш растет не как другие,
Без дела не найдешь его;
Он к книге тянется, впивает
Героев древних торжество.

Он знает назубок «Арсена»,
Повсюду ищет схожих с ним;
В мечтах он видит Саакадзе
Готовым к сечам боевым;
Он чтит величье моурава
И всех, кто славно пал в бою,
Прославив родину свою.

Майским ливнем освеженная,
Просияла вновь лазурь.
Песня птиц неугомонная
Зазвенела после бурь.

Очарован мальчик песнями:
Это — явь или мечта?
И звенит душа чудесными
Бубенцами неспроста!

Соловья мечтой бессонною
Ищет мальчик без конца,
Но скрывает ветвь склоненная
Среброгорлого певца.

Словно в дивный край влекомые,
Улетают трели ввысь.
— Где ты, птица незнакомая?
Умоляю, отзовись!

Внемлет песне он неведомой,
Птицу ищет он опять.
Ветерок шепнул: — Не ведаю!
А вода: — Могу ли знать?

Мать искала сына малого,
Не сомкнув усталых глаз,
И нашла в кустах, усталого,
Там, где песнь оборвалась.

Любит он деревья,
Неба синеву,
На лугу — в алмаза^
Изумруд-траву.

Шум пахучих веток,
Спелые плоды,
Утреннюю радость
Суши и воды.

Солнце засияло,
С солнцем — веселей,
Рукоплещут листья
Запахом полей.

Радугу бы тронуть,
Подлетев орлом,
Что высоко кружит,
Поводя крылом!

Там просторы шире,
Туч тяжелых нет.
Не затмить и солнцу
Сердца яркий свет!

Как соловей бессонный,
Сады, он пел для вас!
И голос был хрустален,
Как росы в ранний час.

И в радостном напеве —
Задор и юный пыл.
Заслышав эту песню,
Несчастный счастлив был.

Пусть утро рассыпало
И яхонты, и лал,—
Свет, трепетавший в сердце,
Жемчужиной мерцал!

В той песне затаилась
Вся свежесть новых сил;
И, мнилось, только весны
Малыш в груди носил.

Черней, чем буйвол, сумрак
И нечем дню помочь;
Гудит на крыше бубен,
«Урмули» льется в ночь.

Над облаками встали
Герои прошлых дней;
И звезды светляками
Роятся все тесней.

А у костра и песни,
И под «цангалу» пляс.
Как ловко пляшет мальчик,
На пальцы становясь!

Горячатся мальчуганы,
А старшему нет семи;
Для игры ремни посняли
Состязаться пред людьми.

— Вот мои бойцы! — И в сборе
Всё испытанный народ;
И ремень из грубой кожи
По ногам неловких бьет.

Кто сумеет сбить Сосело?
С молодцом не совладать!
Крепко стал мальчонок в круге —
Лучшим игрокам подстать.

Подзадоривает робких,
Чей любимец давний он,
Друг друзьям незаменимый,
Быть заступником рожден.

— Ты держись! — кричит он Грише.
От тебя удачи жду!
И искусные приемы
Применяет на ходу.

— Эй, Котэ! Сико! Гиорги!
Отступленье?… Ни на шаг!
Так! Смелей! Вперед без страха!
Напирайте, — сдастся враг!

Ободрив того, другого
И ремнем ломая строй,
Пальцем щелкает о палец,
Раззадоренный игрой.

— Ну, еще, еще, ребята,
Коль отступим — это стыд!
Пусть противник вступает, —
Храбрецов не победит!

— Тетенька, чего ты плачешь? —
Смотрят школьники на мать.
Почему она горюет,
Малыши хотят узнать.

— Как не плакать? На крылечке
Самовар разогревала;
Вижу, с балки закоптелой
На пол ласточка упала.

От своих отстала, видно,
Обессилела от стужи…
Горе мне! Отстал, как птенчик,
Мой сынок… Но почему же?

Нелегко устроить в школе
Малыша с другими рядом.
Он — как колос одинокий,
А ему учиться надо…