Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Но, как бы то ни было, в публике моя книга успеха не имела, и мне никогда не дано было изведать тех сладостных и упоительных (пусть хоть мимолетных!) — радостей, которые выпали на долю С. Городецкого, потом — Игоря Северянина, еще позже — Есенина и которые теперь каждый день выпадают на долю самых бездарных и безмозглых бумагомарак.

Тем не менее, переехав в Петербург, я начал работать энергичнее. В 1-м номере «Северных Записок» за 1913 г. появилась моя статья о Тютчеве — «Великий незнакомец». В том же году я начал работать в «Новом Журн<���але> для всех», где поместил ряд стихотворений, рецензий и повесть «Старый редактор» (1914 г., № 3), надо сознаться, очень плохую.

Вершиной моей литературной деятельности и известности надо считать 1915-й год, когда я писал в газетах «День», «Речь», «Голос», в «Историч<���еском> Вестнике», в «Ежемес<���ячном> Журнале» Миролюбова и во множестве еженедельников. Мои рецензии обращали на себя внимание, о моих фельетонах говорили (особенно сильный шум вызвала моя статья «В защиту войны», направленная против Леонида Андреева и напечатанная в «Речи» 26 октября 1915 г.). Виднейшие писатели интересовались мною. Одно время я был в очень хороших отношениях с Ф.К.Сологубом, затем еще ближе сошелся с Д.С.Мережковским и с Зин.Н.Гиппиус, которую я и сейчас считаю самой замечательной и безусловно самой очаровательной личностью среди всех наших литераторов. Ко мне с неизменной благожелательностью относился Ал. Блок (мои воспоминания о нем в петербургск<���ой> газете «Последние новости», 1923 г.. 6-го августа). Завязалась у меня переписка и личное знакомство с М.Горьким. Старый мой учитель по Орловской гимназии Ф.Д.Крюков предлагал мне работать в «Рус<���ском> Богатстве», я имел также предложение возобновить работу в «Северн<���ых> Записках». А.С.Изгоев говорил мне о работе в «Рус<���ской> Мысли» и т.д.

Но в начале 1916г. все это разом оборвалось, потому что я пошел работать в крайние правые газеты, где мне платили по 2 копейки за строчку и всячески третировали меня.

Впрочем, не все литераторы отвернулись от меня сразу. Ал.Блок, после появления моего «Письма в редакцию» в газете «Земщина», прислал мне даже сочувственное письмо и вскоре после этого у нас произошла дружеская встреча и долгий, глубоко содержательный разговор. А.М.Ремизов также всячески старался поддержать меня и поместил в сборнике «Пряник» (1916 г.) мой рассказ «Пропащий». Этот рассказ имел не шумный, но серьезный успех среди литераторов. Ремизов прямо уговаривал меня бросить газетную работу и отдаться беллетристике; старый революционер Ф. И. Щеколдин (+ 1919 г.) также очень одобрял мою вещь, а один начинающий тогда беллетрист в письме к Ремизову писал, что один мой рассказ стоит больше, чем вся книга Евг. Замятина «Уездное».

Но я не внял ничьим советам и остался газетным работником.

Как выше я не касался вопроса о том, каким образом пришел я к крайним правым политическим взглядам, так и теперь не буду касаться вопроса о том, каким образом изменились эти взгляды под влиянием революции.

Скажу лишь, что в советских газетах я начал писать с 1918 г. и работаю до сих пор, напечатав за это время сотни политических статей и стихотворений (под разными псевдонимами) и еще больше литературных статей и рецензий.

В 1918-19 гг. я работал в Орле, в 1919-20 гг. — в Казани, где, между прочим, выпустил в свет отдельными изданиями (за подписью Герасим Чудаков) книгу статей «Пролетарская революция и буржуазная культура», антирелигиозную брошюру «Кое-что про Бога» и маленькую брошюру «О значении искусств» (все три — 1920 г.).

В 1921 г. я вернулся в Петербург. В 1922 г. вышла в свет вторая книга моих стихов «Треугольник» (изд. «Поэзия»), о которой были приличные отзывы Н.Каткова в 1-й книге «Утренников» и Н.Павлова в «Книге и Революции» и дурацкая ругательная заметка Э.П.Бика в «Печати и Революции» (1921 г., книга 1-я).

В том же году изд-во «Парфенон» выпустило в свет составленный мною сборник статей о Тютчеве, где я перепечатал и мою ста­тью из «Северных Записок».

В 1923 г. Орловское отделение Госиздата выпустило в свет мою замечательную книгу «Русская литература и революция», жестоко обруганную литературными невеждами, тупицами и лицемерами. Особенно нелепую заметку написал о ней некий В.Ваганян («Печать и Революция», 1923 г., №4), к тому же совершенно не умеющий выражаться по-русски. Значительно дополнив эту работу, я предложил «Новой Москве» выпустить ее 2-м изданием. Издательство согласилось, дало мне небольшой аванс, но Главлит издание запретил, несмотря на то, что такой строгий и глубоко образованный марксист, как проф. В.М.Фриче, признавал издание моей книги желательным. Вполне убежден, что мыслям, высказанным в моей работе, предстоит еще большое будущее.

В конце 1924 г. я издал третий сборник моих стихов — «Ego sum, qui sum», который также был глупо облаян мелкотравчатыми газетными борзописцами. На самом деле эта маленькая книжечка – одно из самых замечательных явлений в области нашей новейшей поэзии.

Критическая моя работа за последние годы шире всего развернулась в петербургской газете «Последние новости», где я с 1922 но 1924 г. напечатал 24 фельетона под названием «Критические раздумья»», несколько сот рецензий, несколько стихотворений и воспоминания о Блоке и Брюсове. В 1923 г. я также интенсивно начал было работать в вечернем выпуске «Красной Газеты», но скоро меня начали травить, поминать мое «прошлое», несмотря на то, что вопрос об этом рассматривался в Петроградской Секции Работников Печати и был официально ликвидирован. Особенную злобу ко мне проявляет до сих пор заведывающий Госиздатом Илья Ионов, а также Закс-Гладнев и скрыто травит меня Иона Кугель.

В противовес этим ненасытным мстителям должен отметить полное разумности, человечности и благородства отношение, ко­торое проявлял ко мне редактор «Последних Новостей» Николай Альбертович Энгель и вполне корректное и честное отношение М.В.Серебрякова (во время моей работы в «Красн<���ом> Балтийском> Флоте»» в 1921 г.).

Из писателей некоммунистов с чувством особой признательности я должен упомянуть об Акиме Львовиче Волынском, который больше всех поддержал меня в 1921-22 гг., когда «репортеры»» и «дантисты» не хотели принять меня в члены Всеросс<���ийского> Союза Писателей, без всяких оснований считая меня двурушником, карьеристом, продажным писакой и т.д. Аким Львович как человек высококультурный и умеющий глубоко и честно мыслить после нескольких бесед со мною убедился, конечно, что я ни в какой степени не подлец, а просто крайне своеобразный человек и потому, несмотря на всевозможные мои «уклоны», имеющий не меньшее право быть членом Союза Писателей, чем честнейшие «строкогоны» и жрецы либеральных идеек. В Союз я вошел.