Юрий Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре

Уключин скрип, усталых весел всплеск,
И монотонно-горестное пенье
Галерников, прикованных к сиденьям,
И моря нестерпимо знойный блеск…

Надежды нет: с плавучею тюрьмой
Рабы навек повенчаны Судьбой
И с ней погибнут — нет пути иного!

…Вот так и я погибну, мой Париж:
Утонешь ли в крови или сгоришь —
Я телом и душой к тебе прикован!

Агриппе д'Обинье

Сто лет спустя школяр или поэт —
Не Альда ли Мануция [11] Альд Мануций — известный также под именем Альдо Пио (1450–1515) — один из венецианских первопечатников. потомок? —
Из недр архивных извлечет на свет
Моих сонетов уцелевший томик.

Сквозь мрак веков, раскрыв забвенья гроб,
Воскреснет дю Вентре на книжной полке.
Ханжи-философы нахмурят лоб,
А молодежь полюбит втихомолку:

Я гнев и гордость властно в ней зажгу —
Пускай без страха вденет ногу в стремя,
Пусть бросит жизнь наперерез врагу!..
Как колокол в дни бедствия звеня,

Стихи мои встают навстречу дням:
Готовься к бою, сумрачное Время!

Палач купил в Марселе обезьяну:
«— Ну что за умница! и так ловка!
Вот будет радость деток велика,
Когда ее учить проказам стану!..»

Недолго терла бойкая плутовка
Хвостатым задом школьную скамью:
Стащила у хозяина веревку
И… за ночь удушила всю семью.

…Болтают, обезьяны входят в моду.
Я слышал: не жалея средств и сил,
Карл Валуа готовит для народа
Забаву наподобие Васси. [12] Забава наподобие Васси — намек на зверское избиение кальвинистов наемниками де Гизов в Васси, центре округа Верхняя Марна, 1 и 2 марта 1562 г. Этот погром считается началом тридцатилетних религиозных войн во Франции.

Молитесь, дети: Господи, спаси
От обезьян де Гизовой породы!

Бог сто веков наводит свой порядок:
Послал потоп, на ранги разделил
Господ и чернь, непьющих и кутил,
Завел чертей и ангелов отряды —
Порядка все ж никак не водворил:

Воруют все, кинжалом сводят счеты,
Принц с девкой спит, с маркизою — пастух,
Империями правят идиоты,
Попы жиреют, мрут в нужде сироты,
И Господа ругают хамы вслух.

…Когда дворцы и церкви будут срыты,
Порядок водворится — без господ:
Давно подозревает мой народ,
Что лучше быть не набожным, но сытым.

Гиз-дурачок и жирный кардинал,
Святейший Лис, сколачивают Лигу:
Готовят нам, французам, рабства иго,
А Родине — кровавый карнавал.

Их королева-мать снабжает ядом,
Брат короля им свой совет несет,
Испанцы платят золотом за всё —
Каких еще помощников им надо?

Попы, солдаты — каждый рвет свое.
Над трупами жиреет воронье,
И бродят по дорогам толпы нищих.
Растут нужда и горе с каждым днем.

Когда ж ты поумнеешь, Жак Боном [13] Жак Боном — собирательное имя французского простолюдина («Жак-простак»). ?
Не время ль кулаки размять, дружище?

Огнем и сталью пахнут эти дни.
Кресты, костры — и кровь. Идет охота:
Католик убивает гугенота
Под колокол аббатства Сен-Дени.

Король перебирает зерна четок,
Француза на француза натравив…
Смотри, мясник, — не сбиться бы со счета!
Смотри, не захлебнуться бы в крови!

Я все не верю: правда или бредни
Весь этот ад? Чтоб жизнь свою спасти,
Наваррский вынужден идти к обедне!
А Колиньи [14] Колиньи — Гаспар де Шатильон (1519–1572), адмирал, политический деятель, вождь гугенотов. Убит наемниками Карла IX накануне Варфоломеевской резни. переплывает Стикс…

Придет ли день, когда в стране моей
Не станет ни попов, ни королей?!

Замок тяжелый на сердце повешу,
Запру на ключ рой мыслей и страстей.
Все, чем был счастлив я, все, чем был грешен,
Укрою в тайниках души своей.

Без клятв — к чему слова? — кинжал из ножен!
Тверди варфоломеевский урок!
Пусть не уймется гневный твой клинок,
Пока ты жив, а враг не уничтожен!

Сломил кинжал — хватай с дороги камень,
Рази врага прадедовской пращой,
Колом, зубами, голыми руками
И, обезумев, бешеной слюной.

…Мечты, любовь и все, что мне любезно,
Замкну на ключ. И ключ закину в бездну.

Сквозь дым — неумолкающий набат,
И пламя, жадно лижущее стены,
И окровавленные волны Сены,
И крики, и горящих трупов смрад…

Под сенью ночи в переулках рыщут
Повязки белые — из дома в дом.
Во всех домах, отмеченных крестом,
Святым крестом указана добыча!

Набат, набат!.. Благословляет небо,
Попы благословляют и король —
Детей и женщин льющуюся кровь,
Весь этот черный бред, всю эту небыль…

Где брат твой, Каин? Ты молчишь? Убит!
Чья кровь клеймом на лбу твоем горит?!

Ты будешь спать. Не потревожат сон
Ни яростный набат Варфоломея,
Ни вопли жертв. Умолк последний стон.
Приказ исполнен. Жертвы коченеют.

Ты будешь пить. Не обратится в кровь
Твое вино, и призраком Медузы
Пред королем своим не встанут вновь
Изрубленные на куски французы.

Ты будешь жить. Забудь про эту бойню,
Спи, пей, молись, повелевай спокойно,
Пока Судьбы не грянет приговор:
Взойдут плоды кровавого посева —
Для новых битв отточим шпаги гнева,
А для тебя, король-мясник, — топор!

Еще и сорока нельзя вам дать:
И ручки пухлые, и голос жирный…
Мильон экю за тайну эликсира
Вы заплатили, королева-мать!

Его варил астролог Нострадамус [15] Нострадамус — иначе: Мишель Нотр-Дам (1505–1566), лейб-медик Карла Валуа, известный своими предсказаниями «конца света» — предсказаниями, свершения которых ожидали еще в XIX веке! ,
Мессер Рене [16] Мессер Рене — скорее всего, подразумевается Рене Бираг (1507–1583), кардинал, затем канцлер, один из организаторов Варфоломеевской резни. на ядах настоял;
Монлюк [17] Монлюк (1499–1577), Таван (1555–1630) — политические деятели, полководцы Католической лиги. , де Гиз, Таванн и кардинал
Размешивали грязными руками.

Бокал бессмертья полон до краев —
Вдова сосет, захлебываясь, кровь
Шестидесяти тысяч гугенотов…
Врешь, ведьма, — ты не доживешь до ста!