Юрий Вейнерт - Злые песни Гийома дю Вентре

А третий? Третий промолчал в ответ…
Об этом я и написал сонет.

«Вы вязнете в грехах, мой сын, поныне, —
И день и ночь твердит мой духовник. —
Всё суета, один Господь велик,
И глас Его — родник в мирской пустыне.

Земная жизнь — обман, греховный миг!
Загробную расплату забывая,
Проводят дни и мальчик, и старик, —
А между тем нас гибель ожидает!

Тщету гордыни, пьянство и разврат
Постом, мой сын, в себе искореняйте.
Скорбите о грехах, молитесь, кайтесь,
Дабы не ввергнуться в кромешный ад!»

И вот — скорблю: как королевский шут,
Грехи… в бургонском утопить спешу!

Господь наш воду обратил вином
Не для того, чтоб пересохла глотка!
Когда-то Ной… Пойдём со мной, красотка!
Но почему всё ходит ходуном?

Молитесь, дети, Господу… Te Deum! 8) 8 Начальные слова молитвы и литургии.
Сгинь, ведьма! Ты не девка, ты — суккуб!
Брат Франсуа, ты вечно пьян и глуп.
Пей, да спасёт тебя Святая дева!

Пойдём, Сюзон! Твой страх, моя овечка, —
Ни Богу кочерга, ни чёрту свечка:
Твои грехи я отпустил давно…

Жениться не велят христову брату? —
Не надо! Хватит нам мирян женатых!
…А дьявол — в уксус превратил вино…

Прощальные лучи кладёт закат
На розовеющие черепицы;
Ещё блестит сквозь сумерки река,
А в переулках полутьма клубится.

Лазурь небес лиловый шёлк сменил,
И угасают блики в стёклах алых,
На балюстрады Нотр-Дам взгляни,
На каменное кружево порталов:

Там пробудились мудрые химеры!
В оскале хитром обнажив клыки,
Они глядят на город в дымке серой,
От любопытства свесив языки…

И впрямь, занятно поколенье наше:
Король — смешон, шут королевский — страшен…

В библейских рощах Тигра и Евфрата,
Где возвышался золотой телец
(Богатства символ, чванства и разврата),
Меж прочих жил отъявленный подлец.

Когда Господь, разгневанный вселенной,
Обрушил гнев небес на Вавилон,
Бежать успел один лишь старый слон,
И на спине его — подлец отменный.

С тех пор в Париже, не страшась тюрьмы,
Подлец паук раскинул паутину.
Меня он выжал досуха, скотина, —
Он кровь сосёт! Но… он даёт взаймы.

Поэты Франции! Доколь терпеть пиавку?!
На штурм! На Мост Менял! В седьмую лавку!

Благодарю тебя, Создатель мой,
За то, что под задорным галльским солнцем
(Под самой легкомысленной звездой!)
Родился я поэтом и гасконцем!

За страсть к Свободе, за судьбы стремнины,
За герб дворянский, за плевки врагов,
За поцелуи женские, за вина,
И за моё неверие в богов,

За мой язык французский, злой и сочный,
За рифм неиссякаемый источник, —
Твои дары пошли поэту впрок!

Мне на земле не скучно, слава Богу, —
Неплохо ты снабдил меня в дорогу!
Одно забыл: наполнить кошелёк.

Мне хочется лежать в моей Гаскони
В могиле скромной, в глубине лесов,
И слушать, как столетний ясень стонет,
И слышать шелест трав и свист щеглов…

Нет, — в даль глядеть с высокого обрыва
На горизонт, изогнутый дугой,
Чтоб предо мной о скалы в час прилива
Дробился бы безудержный прибой…

Нет, нет! На всём скаку, с мечом прадедов
В слепой отваге на врага лететь!
Услышать, падая: «Сакр Дьё! Победа!»,
Под лязг мечей и копий умереть!

Ну, а пока я жив — с Жерменой нежной
Лежать бы я хотел. Но — безнадежно!

Чтоб в рай попасть мне — множество помех:
Лень, гордость, ненависть, чревоугодье,
Любовь к тебе и — самый тяжкий грех —
Неутолимая любовь к Свободе.

Ленив я. Каюсь: здесь моя вина.
Горд. Где найти смиренье дворянину?
Как обойтись французу без вина,
Когда он пил на собственных крестинах?

Любить врагов? Об этом умолчу!
С рожденья не умел. И не жалею.
В любви к тебе признаться? Не хочу:
Тебе признайся — будешь мучить злее.

Отречься от Свободы? Ну уж нет:
Пусть лучше в пекле жарится поэт!

Когда актёр, слюной со сцены брызжа
И петуха пуская на верхах,
Вентре читает — смех берёт и страх:
Как я талант свой глупый ненавижу!

Когда восторженно мне шепчут вслед
Забытые поклонниками дамы:
«Взгляни, ma chere, — Вентре! Ну да,
тот самый…
Красавец, правда? но увы, поэт!»

Или король потреплет по плечу:
«Любовник муз!» — что делать мне? Молчу
Со стиснутыми в бешенстве зубами.

«Стихи, стихам, стихами, для стихов…»
Побрал бы чёрт всех этих знатоков!
Меня давно тошнит от них… стихами.

Мне недоступен ход светил небесных —
Я тайны звездочётов не постиг.
И в чёрной магии я ни бельмеса,
И даже белых не читаю книг.

Гадать на пальцах — не в моей натуре.
И если вдруг подскажет гороскоп,
Что на Земле произойдёт потоп,
Когда к Тельцу приблизится Меркурий, —

Не стану гоготать, как римский гусь,
Ни сна, ни аппетита не лишусь,
Не откажусь и от спиртных напитков:

Зачем считать созвездья в небесах?
На что мне тексты обветшалых свитков?
Свою судьбу прочту — в твоих глазах.

Когда-нибудь всё брошу и уеду —
По свету Синюю страну искать,
Где нету ни солдат, ни людоедов,
Где никого не надо убивать.

Там не найдёшь евангелий и библий,
И ни придворных нет, ни королей.
Попы там от безденежья погибли,
Зато Вентре в почёте и Рабле.

Там в реках не вода течёт, а вина;
На ветках — жареные каплуны
Висят, как яблоки… Париж покину,
Но не найду нигде такой страны!

А если б и нашёл… вздыхаю с грустью:
Французов и ослов туда не пустят!

Над Францией — предгрозовая тишь…
Что будет? Голод, мор, война, холера?
Над бездною качается Париж —
Так на волнах качается галера:

Уключин скрип, усталых вёсел всплеск,
И монотонно-горестное пеньё
Галерников, прикованных к сиденьям,
И моря нестерпимо знойный блеск…