Уильям Шекспир - Гамлет

Король, королеваи свитауходят. Входит Гамлет, читая.

Хорошо, слава богу.

Вы меня знаете, милорд?

Отлично. Вы рыбный торговец.

Нет, что вы, милорд!

Тогда не мешало б вам быть таким же честным. [25] Это – притворное безумие, то прикрытие, из-за которого Гамлет пускает стрелы острых намеков. Тут есть и социальная сатира: Гамлет противопоставляет честность бедняка бесчестности придворного («…не мешало б вам быть таким же честным»).

Честным, милорд?

Да, сэр. Быть честным – по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч.

Это совершенная истина, милорд.

Что и говорить, если даже такое божество, как солнце, плодит червей, лаская лучами падаль … [26] …если даже такое божество, как солнце, плодит червей… – если даже самое прекрасное на свете порождает гадость, входя в общение с гадким. Так и Офелия, намекает Гамлет, может заразиться злом от окружающей ее порочной среды. Есть у вас дочь?

Есть, милорд.

Не пускайте ее на солнце. [27] Не пускайте ее на солнце. – Возможно, это значит: не пускайте Офелию к королевскому двору. Сравнение монарха с солнцем было широко принято. Не зевайте, приятель,

Ну, что вы скажете? Нет-нет, да и свернет на дочку. А вперед не узнал. Рыбный, говорит, торговец! Далеко зашел, далеко! В сущности говоря, в молодости и я ох как натерпелся от любви! Почти что в этом роде. Попробую опять. – Что читаете, милорд?

Слова, слова, слова…

А в чем там дело, милорд?

Между кем и кем?

Я хочу сказать: что написано в книге, милорд?

Клевета. Каналья сатирик утверждает, что у стариков седые бороды, лица в морщинах, из глаз густо сочится смола и сливовый клей и что у них совершенно отсутствует ум и очень слабые ляжки. Всему этому, сэр, я охотно верю, но публиковать это считаю бесстыдством, ибо сами вы, милостивый государь, когда-нибудь состаритесь, как я, ежели, подобно раку, будете пятиться задом.

Если это и безумие, то в своем роде последовательное. – Не уйти ли нам подальше с открытого воздуха, милорд?

Куда, в могилу?

В самом деле, дальше нельзя. (В сторону.) Как проницательны подчас его ответы! Находчивость, которая часто осеняет полоумных и которой люди в здравом уме иногда лишены. Однако пойду поскорей придумаю, как бы ему встретиться с дочкой. – Досточтимый принц, прошу разрешения удалиться.

Не мог бы вам дать ничего, сэр, с чем расстался бы охотней. Кроме моей жизни, кроме моей жизни, кроме моей жизни.

Желаю здравствовать, принц.

О, эти несносные старые дурни!

Входят Розенкранци Гильденстерн.

Вам принца Гамлета? Вот он как раз.

Спасибо, сэр.

Полонийуходит.

Почтенный принц!

Ну что же, превосходно. Однако что нового?

Ничего, принц, кроме того, что в мире завелась совесть.

Значит, скоро конец света. Впрочем, у вас ложные сведения. Однако давайте поподробнее. Чем прогневили вы, дорогие мои, эту свою Фортуну, что она шлет вас сюда, в тюрьму?

В тюрьму, принц?

Да, конечно. Дания – тюрьма.

Тогда весь мир – тюрьма.

И притом образцовая, со множеством арестантских, темниц и подземелий, из которых Дания – наихудшее.

Мы не согласны, принц.

Значит, для вас она не тюрьма, ибо сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке. Для меня она тюрьма.

Значит, тюрьмой делает ее ваше честолюбие. Вашим требованиям тесно в ней.

О боже! Заключите меня в скорлупу ореха, и я буду чувствовать себя повелителем бесконечности. Если бы только не мои дурные сны!