Константин Арбенин - Зимовье зверей

Темнело пиво. Самогон крепчал.
Назло врагам, на маленьком диване,
Захлёбываясь в собственной нирване,
Я постигал конечность всех начал.

Мы бились лбом в раскрашенные стены,
Отборный бисер разметав икрою.
Мы вышли в звук, мы выдохлись из темы, —
И разойдёмся братом и сестрою.

Я первый, ты вторая,
Кто принял этот яд.
Любовь не выбирают,
Любимых не винят.

Родная! Ты помнишь своих героев?
Я здесь, я веду свой незримый бой.
Но рация снова вышла из строя,
И вся надежда — на новую связь с тобой.

Не верь никому — некрологи лживы!
Я не погиб и не сдался в плен!
Здесь мёртвый сезон, но мы всё еще живы —
На невидимом фронте — без перемен.

Родная, мой подвиг почти неизбежен,
Мой мозг под контролем, мой нерв напряжён,
А шифрограммы приходят всё реже,
И только — наложенным платежом.

Есть подозренья, родная, что ночью
Я вслух говорю на чужих языках.
Но кто я и с кем я — не помню точно:
Всё стерлось, даже линии на руках.

Я помню только тебя, родную,
И наших двух — или трёх? — детей.
Я так скучаю, когда вхолостую
Секс-бомбы падают мне в постель.

Родная, эти мужские игры
Отшибли мне память, хоть застрелись!
Боюсь, что не вспомню ни физика Игрек,
Ни русскую пианистку Икс!

Семнадцать лет — как одно мгновенье,
Когда пули-дуры стучат об висок.
На всякий случай я впал в забвенье
И ампулу с ядом зашил в носок.

Всё это ради тебя, родная!
Но я заявить собираюсь для ТАСС:
Я все позабыл, но я кое-что знаю!
Скажи это Юстасу — он передаст.

Родная, я все превозмочь сумею:
Приказано выжить — отвечено «Есть!»
Но военные тайны всё дешевеют,
И скоро мне нечего будет есть.

Весна. А меня не пускают в отпуск
За то, что я съел сверхсекретный пакет!
А в гестапо вахтер отобрал мой пропуск —
Это значит: обратной дороги нет!

Родная, я весь на грани провала!
На явках — засада! В квартире — завал!
Еще один срыв — и пиши пропало!..
Но я не тот, за кого себя принимал…

Родная! Alles! С меня довольно!
Архивы — в урны, погоны — с плеч!
Пошлём все к чертям — и уйдём в подполье
Вдвоём с тобою, как щит и меч!
Я прошу, хоть ненадолго…

Дай мне совет — куда мне идти?
Открой мне глаза, не заслоняй мне свет.
Дай мне совет — пока мы в пути,
Кто заплатит за дым звоном монет?

Слуховое окно, а за ним — чердак…
Кто же знает, что еще будет со мной!
В этом мире и так, как всегда, всё не так,
Как всегда, бардак и шёпот муз за спиной.

Если некуда идти — иди на свет.
Если нечего ждать — жди перемен.
Если перемен по-прежнему нет,
Значит, встань с колен, встань с колен!

Если нечего скрывать — заметай следы.
Если не во что стрелять — стреляй в тишину.
Если нечего сжигать — поджигай мосты.
А если некуда плыть — то иди ко дну.

Дай мне совет — как быть мне теперь,
Когда эта дверь заперта на обед?
Дай мне совет, мой ласковый зверь,
Мой не ласковый май, мое кино, мой секрет.

Только с ноты «до» — и уже не в такт!
Кто же знает, что еще будет потом!
И я не знаю — что, но я знаю — как:
Как хотелось бы мне. А там — хоть потоп!

Если нечего читать — читай слова.
Если некогда спать — спи по ночам.
Если по ночам болит голова,
Значит, крепкий чай или — палача.

Если нечего делать — сходи с ума.
Если любишь тень — доживи до дня.
Если нечего терять — теряйся сама.
А если некого звать — позови меня

И дай мне совет…

В тотальной пустоте морских глубин
Средь пущенных на дно подводных лодок
Я буду вечно — водолаз один,
Затерянный в порту твоих находок.

Мне будет берег сниться по ночам,
Но я забуду радости земные,
Лишь только волны измочалят о причал
Украденные ветром позывные.

На самом дне, хлебая рыбий жир,
Жалея о прохладной твёрдой почве,
Я выплесну в бутыль глоток души
И перешлю его тебе по водной почте.

И поплыву сквозь мутный неуют
По воле волн летучим нидерландцем,
И уходящий на ночь в море солнца спрут
Порвёт мне шланг кривым протуберанцем.

И на безрыбье веря в злой обман,
Я на поверхность выплыву однажды.
И ледовитый ядовитый океан
Задушит нас морским узлом солёной жажды.

А там, внутри, средь айсбергов и льдин,
Где минус сто и ждать тепла нет мочи,
Я буду снова — водолаз один
В скафандре самой-самой длинной ночи.

Господи, помилуй пожарников
С их бесконечным огнём,
С их портретами партии
И командиром-пнём,

С их техническим спиртом
И вопросами к небесам,
На которые ты отвечаешь им,
Не зная об этом сам.
Господи, помилуй пожарников,
Не дай им взойти на карниз,
Где дети вживую варятся
И женщины падают вниз,

И, когда ты их помилуешь, Господи,
Воздав за тревоги дня, —
Удвой им выдачу спирта
И — не забудь про меня.

Полярная ночь в Раю
Случается раз в сто лет.
Архангелы дремлют в строю.
Притушен дежурный свет.

Занавешен служебный вход.
Еле слышно играет джаз.
И очередь у ворот
Ожидает назначенный час…

Пока они там храпят,
Мы здесь делаем, что хотим.
Мой млечный молочный брат,
Бесконечный мой побратим!

Бежим! Свобода не ждёт!
Отрекись от этой райской среды!
Здесь один лишь фруктовый лёд,
А мне так хочется пресной воды.

Бежим, мой ядерный друг!
Век-другой отсидимся в тени
И выйдем на новый круг —
Ну, соглашайся, друг, не тяни.

Возможно, что это шанс,
Предназначенный лишь нам двоим,
И главное — сделать шаг,
А Бог нас не выдаст своим.

Мы ведь ближе к нему, чем те,
Что целятся в нас по делам —
Движением по нужде
И мыслями по углам.

Мой Боже, сожги свой пульт —
Свобода мне по плечу!
Но делать из культа культ,
Прости меня, не хочу!..

Тиха бескрайняя ночь
Во внечасовых поясах.
А ты часовых обесточь —
Ты же знаешь толк в полюсах.