Педро Кальдерон - Жизнь есть сон

Педро Кальдерон Де Ла Барка

Жизнь есть сон

(перевод Константина Бальмонта)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Басилио, король польский

Сехисмундо, принц

Астольфо, герцог Московии

Клотальдо, старик

Кларин, шут

Эстрелья, инфанта

Pосауpа, дама

Солдаты

Стража

Музыканты

Свита

Слуги

Дамы

Действие происходит при дворе

в Полонии (Польше) в крепости, находящейся

в некотором отдалении, и в лагере.

ХОРНАДА ПЕРВАЯ

С одной стороны обрывистая гора, с другой башня,

основание которой служит тюрьмой для Сехисмундо.

Дверь, находящаяся против зрителей, полуоткрыта.

С началом действия совпадает наступление сумерек.

СЦЕНА 1-я

Росаура, Кларин.

(Росаура, в мужской одежде, появляется

на вершине скалы и спускается вниз,

за ней идет Кларин.)

Росаура

Бегущий в уровень с ветрами,

Неукротимый гиппогриф {1},

Гроза без ярких молний, птица,

Что и без крыльев - вся порыв,

Без чешуи блестящей рыба,

Без ясного инстинкта зверь,

Среди запутанных утесов

Куда стремишься ты теперь?

Куда влачишься в лабиринте?

Не покидай скалистый склон,

Останься здесь, а я низвергнусь,

Как древле - павший Фаэтон {2}.

Иной не ведая дороги,

Чем данная моей судьбой,

В слепом отчаяньи пойду я

Меж скал запутанной тропой,

Сойду с возвышенной вершины,

Меж тем как, вверх подняв чело,

Она нахмурилась на солнце

За то, что светит так светло.

Как неприветно ты встречаешь,

Полония, приход чужих,

Ты кровью вписываешь след их

Среди песков пустынь твоих:

Едва к тебе приходит странник,

Приходит к боли он, стеня.

Но где ж несчастный видел жалость?

Кларин

Скажи: несчастные. Меня

Зачем же оставлять за флагом?

Вдвоем, покинув край родной,

Пошли искать мы приключений,

Вдвоем скитались мы с тобой

Среди безумий и несчастий,

И, наконец, пришли сюда,

И, наконец, с горы скатились,

Где ж основание тогда,

Раз я включен во все помехи,

Меня из счета исключать?

Pосауpа

Тебя, Кларин, я не жалела,

Чтобы, жалея, не лишать

Законных прав на утешенье.

Как нам философ возвестил,

Так сладко - сетовать, что нужно б

Стараться изо всех нам сил

Себе приискивать мученья,

Чтоб после жаловаться вслух.

Кларин

Философ просто был пьянчужка.

Когда бы сотню оплеух

Ему влепить, блаженством жалоб

Он усладился бы как раз!

Но что предпримем мы, сеньора,

Что здесь нам делать в этот час?

Уходит солнце к новым далям,

И мы одни меж диких гор.

Pосауpа

Кто ведал столько испытаний!

Но если мне не лжет мой взор,

Какое-то я вижу зданье

Среди утесов, и оно

Так узко, сжато, что как будто

Смотреть на солнце не должно.

Оно построено так грубо,

Что точно это глыба скал,

Обломок дикий, что с вершины

Соседней с солнцем вниз упал.

Кларин

Зачем же нам смотреть так долго?

Пускай уж лучше в этот час

Тот, кто живет здесь, в темный дом свой

Гостеприимно впустит нас.

Pосауpа

Открыта дверь, или скорее

Не дверь, а пасть, а из нее,

Внутри родившись, ночь роняет

Дыханье темное свое.

(Внутри слышится звон цепей.)

Кларин

О, небо, что за звук я слышу!

Pосауpа

От страха я - огонь и лед!

Кларин

Эге! Цепочка зазвенела.

Испуг мой весть мне подает,

Что здесь чистилище преступных.

СЦЕНА 2-я

Сехисмундо, в башне - Росаура, Кларин.

Сехисмундо (за сценой)

О, я несчастный! Горе мне!

Росаура

Какой печальный слышу голос!

Он замирает в тишине

И говорит о новых бедах.

Кларин

И возвещает новый страх.

Росаура

Кларин, бежим от этой башни.

Кларин

Я не могу: свинец в ногах.

Росаура

Но не горит ли там неясный,

Как испаренье слабый свет,

Звезда, в которой бьются искры,

Но истинных сияний нет?

И в этих обморочных вспышках

Какой-то сумрачной зари,

В ее сомнительном мерцаньи

Еще темнее там внутри.

Я различаю, хоть неясно,

Угрюмо мрачную тюрьму,

Лежит в ней труп живой, и зданье

Могила темная ему.

И, что душе еще страшнее,

Цепями он обременен,

И, человек в одежде зверя,

Тяжелым мехом облечен.

Теперь уж мы бежать не можем,

Так встанем здесь - и в тишине

Давай внимать, о чем скорбит он.

(Створы двери раскрываются, и предстает Сехисмундо в цепях, покрытый

звериной шкурой.

В башне виден свет.)

Сехисмундо

О, я несчастный! Горе мне!

О, небо, я узнать хотел бы,

За что ты мучаешь меня?

Какое зло тебе я сделал,

Впервые свет увидев дня?

Но раз родился, понимаю,

В чем преступление мое:

Твой гнев моим грехом оправдан,

Грех величайший - бытие.

Тягчайшее из преступлений

Родиться в мире {3}. Это так.

Но я одно узнать хотел бы

И не могу понять никак.

О, небо (если мы оставим

Вину рожденья - в стороне),

Чем оскорбил тебя я больше,

Что кары больше нужно мне?

Не рождены ли все другие?

А если рождены, тогда

Зачем даны им предпочтенья,

Которых я лишен всегда?

Родится птица, вся - как праздник,

Вся - красота и быстрый свет,

И лишь блеснет, цветок перистый,

Или порхающий букет,

Она уж мчится в вольных сферах,

Вдруг пропадая в вышине:

А с духом более обширным

Свободы меньше нужно мне?

Родится зверь с пятнистым мехом,

Весь - разрисованный узор,

Как символ звезд, рожденный кистью

Искусно - меткой с давних пор,

И дерзновенный и жестокий,

Гонимый вражеской толпой,

Он познает, что беспощадность

Ему назначена судьбой,

И, как чудовище, мятется

Он в лабиринтной глубине:

А лучшему в своих инстинктах,

Свободы меньше нужно мне?

Родится рыба, что не дышет,

Отброс грязей и трав морских,

И лишь чешуйчатой ладьею,

Волна в волнах, мелькнет средь них,

Уже кружиться начинает

Неутомимым челноком,

По всем стремиться направленьям,

Безбрежность меряя кругом,

С той быстротой, что почерпает

Она в холодной глубине:

А с волей более свободной,

Свободы меньше нужно мне?

Ручей родится, извиваясь,

Блестя, как уж, среди цветов,

И чуть серебряной змеею

Мелькнет по зелени лугов {4}.

Как он напевом прославляет

В него спешащие взглянуть

Цветы и травы, меж которых

Лежит его свободный путь,

И весь живет в просторе пышном,

Слагая музыку весне:

А с жизнью более глубокой

Свободы меньше нужно мне?

Такою страстью проникаясь

И разгораясь, как вулкан,

Я разорвать хотел бы сердце,

Умерить смертью жгучесть ран.

Какая ж это справедливость,

Какой же требует закон,

Чтоб человек в существованьи

Тех преимуществ был лишен,

В тех предпочтеньях самых главных