Яков Полонский - Стихотворения

То бубенчики звенят,

То малиновые звоны

По ветру летят...

То не духи в гневе рьяном

Поднимают снег столбом,

То несутся кони с пьяным,

Сонным ямщиком;

То не к бабушке-старушке

Скачет внучек молодой

Прикорнуть к ее подушке

Буйной головой;

То не к матушке в усадьбу

Сын летит на подставных

Скачет к девице на свадьбу

Удалой жених.

Как он бесится, как плачет!

Видно молод - невтерпеж!

Тройка медленнее скачет...

Пробирает дрожь...

Очи мглою застилает

Ни дороги, ни версты,

Только ветер развевает

Гривы да хвосты.

И зачем спешит он к месту?

У меня ли не ночлег?

Я совью ему невесту

Бледную, как снег.

Прихвачу летучий локон

Я венцом из белых роз,

Что растит по стеклам окон

Утренний мороз;

Грудь и плечи облеку я

Тканью легкой, как туман,

И невесты, чуть дохну я,

Всколыхнется стан,

Вспыхнут искристым мерцаньем

Влажно темные глаза,

И - лобзанье за лобзаньем...

Скатится слеза!..

Ледяное сердце будет

К сердцу пламенному льнуть.

Позабывшись, он забудет

Заметенный путь.

И глядеть ей будет в очи

Нескончаемые дни,

Нескончаемые ночи...

Бабушка, засни!.."

<1870>

ПОЛЯРНЫЕ ЛЬДЫ

У нас весна, а там - отбитые волнами,

Плывут громады льдин - плывут они в туман

Плывут и в ясный день и - тают под лучами,

Роняя слезы в океан.

То буря обдает их пеной и ломает,

То в штиль, когда заря сливается с зарей,

Холодный океан столбами отражает

Всю ночь румянец их больной.

Им жаль полярных стран величья ледяного,

И - тянет их на юг, на этот бережок,

На эти камни, где нам очага родного

Меж сосен слышится дымок.

И не вернуться им в предел родного края,

И к нашим берегам они не доплывут;

Одни лишь вздохи их, к нам с ветром долетая,

Весной дышать нам не дают...

Уж зелень на холмах, уж почки на березах;

Но день нахмурился и - моросит снежок.

Не так ли мы вчера тонули в теплых грезах...

А нынче веет холодок.

<1871>

* * *

Блажен озлобленный поэт,

Будь он хоть нравственный калека,

Ему венцы, ему привет

Детей озлобленного века.

Он как титан колеблет тьму,

Ища то выхода, то света,

Не людям верит он - уму,

И от богов не ждет ответа.

Своим пророческим стихом

Тревожа сон мужей солидных,

Он сам страдает под ярмом

Противоречий очевидных.

Всем пылом сердца своего

Любя, он маски не выносит

И покупного ничего

В замену счастия не просит.

Яд в глубине его страстей,

Спасенье - в силе отрицанья,

В любви - зародыши идей,

В идеях - выход из страданья.

Невольный крик его - наш крик,

Его пороки - наши, наши!

Он с нами пьет из общей чаши,

Как мы отравлен - и велик.

1872

КАЗИМИР ВЕЛИКИЙ

(Посв. памяти А. Ф. Гильфердинга)

[1 Стихотворение "Казимир Великий" было задумано мною в 1871 году.

Покойный А, Ф. Гильфердинг просил меня написать его для второго

литературного вечера в пользу Славянского комитета. - Тема для стихов была

выбрана самим Гильфердингом, им же были присланы мне и материалы, выписки

из Польского летописца Длугоша, с следующею в конце припискою: "Раздача

хлеба в пору голода у летописца рассказана без всякой связи с другими

фактами из жизни Казимира, потому тут у вас carte blanche..." - Стихи были

набросаны, когда я узнал, что литературный вечер с живыми картинами в

пользу Славянского комитета не состоялся и отложен на неопределенное время.

- Затем умер и наш многоуважаемый ученый А. Ф. Гильфердинг, самоотверженно

собирая легенды и песни того народа, изучению которого, в связи со всеми

ему соплеменными народами, с любовью посвящал он всю свою жизнь.]

1

В расписных санях, ковром покрытых,

Нараспашку, в бурке боевой,

Казимир, круль польский, мчится в Краков

С молодой, веселою женой.

К ночи он домой спешит с охоты;

Позвонки бренчат на хомутах;

Впереди, на всем скаку, не видно,

Кто трубит, вздымая снежный прах;

Позади в санях несется свита...

Ясный месяц выглянул едва...

Из саней торчат собачьи морды,

Свесилась оленья голова...

Казимир на пир спешит с охоты;

В новом замке ждут его давно

Воеводы, шляхта, краковянки,

Музыка, и танцы, и вино.

Но не в духе круль: насупил брови,

На морозе дышит горячо.

Королева с ласкою склонилась

На его могучее плечо.

"Что с тобою, государь мой?! друг мой?

У тебя такой сердитый вид...

Или ты охотой недоволен?

Или мною? - на меня сердит?.."

"Хороши мы! - молвил он с досадой.

Хороши мы! Голодает край.

Хлопы мрут, - а мы и не слыхали,

Что у нас в краю неурожай!..

Погляди-ка, едет ли за нами

Тот гусляр, что встретили мы там...

Пусть-ка он споет магнатам нашим

То, что спьяна пел он лесникам..."

Мчатся кони, резче раздается

Звук рогов и топот, - и встает

Над заснувшим Краковом зубчатой

Башни тень, с огнями у ворот.

2

В замке светят фонари и лампы,

Музыка и пир идет горой.

Казимир сидит в полукафтанье,

Подпирает бороду рукой.

Борода вперед выходит клином,

Волосы подстрижены в кружок.

Перед ним с вином стоит на блюде

В золотой оправе турий рог;

Позади - в чешуйчатых кольчугах

Стражников колеблющийся строй;

Над его бровями дума бродит,

Точно тень от тучи грозовой.

Утомилась пляской королева,

Дышит зноем молодая грудь,

Пышут щеки, светится улыбка:

"Государь мой, веселее будь!..

Гусляра вели позвать, покуда

Гости не успели задремать".

И к гостям идет она, и гости

- Гусляра, - кричат, - скорей позвать!

3

Стихли трубы, бубны и цимбалы;

И, венгерским жажду утоля,

Чинно сели под столбами залы

Воеводы, гости короля.

А у ног хозяйки-королевы,

Не на табуретах и скамьях,

На ступеньках трона сели панны,

С розовой усмешкой на устах.

Ждут, - и вот на праздник королевский

Сквозь толпу идет, как на базар,

В серой свитке, в обуви ремянной.

Из народа вызванный гусляр.

От него надворной веет стужей,

Искры снега тают в волосах,

И как тень лежит румянец сизый

На его обветренных щеках.

Низко перед царственной четою

Преклонясь косматой головой,

На ремнях повиснувшие гусли

Поддержал он левою рукой,

Правую подобострастно к сердцу

Он прижал, отдав поклон гостям.

"Начинай!" - и дрогнувшие пальцы

Звонко пробежали по струнам.

Подмигнул король своей супруге,

Гости брови подняли: гусляр

Затянул про славные походы

На соседей, немцев и татар...

Не успел он кончить этой песни

Крики "Vivat!" огласили зал;

Только круль махнул рукой, нахмурясь:

Дескать, песни эти я слыхал!

"Пой другую!" - и, потупив очи,

Прославлять стал молодой певец