Александр Дыбин - О скорбях отечества

Тех, кто хлеба не может купить!

У нас немало пастырей убили,

Немало богословов извели…

Но всех, скорбящих на твоей могиле,

Ты подымаешь к Небу от Земли!

Ты был уж слишком яркою фигурой,

И с лютой травлей ох как был знаком:

Нам ничего не стоит, на смех курам,

Подвижника назвать еретиком!

А тут еще нерусский от рожденья…

И злоба сатанинская визжит

С погромным, черносотенным глумленьем:

– Катись ты в синагогу! Выкрест! Жид!

Живуч, живуч у нас средневековый,

Тупой, звериный, черный фанатизм:

Скуратовы, Бироны иль Ежовы -

На всех печати дьявольских харизм!

Быть может, нынче времена другие,

Но грозным отголоском тех эпох,

Что вечно будут ужасом России,

Стал тот удар: кто б думать только мог?!

Идут года, но тайна не раскрыта:

Других проблем полно теперь в стране:

Мы снова у разбитого корыта,

И скорбью сыты, кажется, вполне!

Кто нас спасет? Кто в эти годы злые

Нам одолеть поможет злобу, лень,

Унынье? – Бог, все русские святые,

И, может статься, убиенный Мень!

Рабина убили. И Садата – тоже:

Оба миротворца – жертвы темных сил!

Что ж это творится, Всемогущий Боже?

Кто из лучших смерти крестной не вкусил?!

В Сталина как – будто даже не стреляли;

Не Хуссейну с Мао головы снесли,

А Махатму Ганди пулями достали,

И Индире Ганди палача нашли!

А в сорок четвертом, в памятном июле,

Уцелел рейхсканцлер, несмотря на взрыв…

Но не спас Всевышний Кеннеди от пули,

Миротворец Пальме не остался жив!

Кто спасает жизни палачам, тиранам?

Почему злодеев милует судьба,

Но везде и всюду – в самых разных странах -

Гибельна со злыми силами борьба?

Сколько их погибло и еще погибнет,

Чтоб вконец не сгинул этот Мир во зле?

Пусть Добра и Правды вряд ли он достигнет -

Все же меньше скверны будет на Земле!

Как рано наши гении уходят:

Кто в тридцать семь, а кто – и в двадцать шесть…

Судьба любые способы находит

Обрушить на пророка свою месть!

Стакан воды – и вот она, холера:

Нет гения. Но музыка жива,

А в музыке – Любовь, Надежда, Вера:

Она волшебна и всегда нова!

Но сколько не родилось дивных перлов,

Что смертным о бессмертии гласят -

Великих, потрясающих безмерно:

Ему ведь было чуть за пятьдесят!

И Петр Великий умер в эти годы…

Но, может быть, не менее велик

И этот Петр: он в памяти народа

Себе нетленный памятник воздвиг!

Благодарю Тебя, о Боже,

Что я ни в чем не преуспел,

Что часто мне плевали в рожу,

А я, как правило, терпел…

Благодарю Тебя, Всевышний,

Что нестандартный облик мой

Порой отпугивает ближних,

И вечно я для них чужой!

Благодарю, о Всемогущий,

Что мне фатально не везет,

Что нечисть адская все пуще

Мой дух измученный грызет!

Благодарю Тебя, Создатель ,

Что я, отмучившись, умру,

И труд мой – я слегка писатель -

Взовьется пылью на ветру!

Прости, Господь, но муки ада

Я уж изведал на Земле,

А рай – не грешнику награда:

Парить бы в тихой полумгле!

Не знал я ощущения полета -

Хотя на самолетах и летал…

Был бит судьбой, но все ж не ждал чего – то

Столь дикого: как кур в ощип попал!

Он подстерег во тьме – несчастный случай:

Совсем нежданно в пустоту шагнул,

И – уж такой я, видно, невезучий -

В молчании, без крика "караул",

Лечу! Причем лечу довольно долго -

Хоть падаю лишь с крыши гаража…

Нет надо мной спасительного шелка,

И я не листик, что парит, кружа!

Все вниз и вниз – с хорошим ускореньем…

А как хотелось бы наоборот:

К небесным сферам в вечном устремленьи

Душа живая сызмальства живет!

Она б туда и унеслась, наверно,

Коль с этажа б высокого упал…

Для тела б это было очень скверно,

Зато бы сразу в лучший мир попал!

А так – лишь средней тяжести увечье:

Больница, боль, лежанье на щите…

Чудны дела и судьбы человечьи

В земной юдоли, в тяжкой маяте!

О Боже! Ты Один, наверно, знаешь,

Зачем я совершил такой полет:

Не за грехи ли кости мне ломаешь,

Кладешь на душу угрызений гнет?

Хотя, наверно, это тот, нечистый…

А Ты лишь отвернулся от меня,

И скорбный путь – сиротский и тернистый -

Я прохожу, судьбу свою кляня!

Не смею я молить Тебя о чуде -

Пусть Ты и милосерд, и всемогущ,

Но, видя, как кругом страдают люди,

Просить ли благ земных иль райских кущ?

Мне без Тебя так страшно, сиротливо…

Взывать к Тебе из бездны, как Давид?

Но нет: уста сжимаются пугливо,

И лишь душа от язв и ран кровит!

Автол, нигрол, солярка…

Бензин да солидол…

Я в ямах автопарка

Пристанище нашел.

Мне от роду – пятнадцать:

Для всех я здесь – пацан;

Мне платят в день рубль двадцать;

Хамит любой болван!

Народ кругом простецкий:

Все водка да жратва…

Жгут слух мой полудетский

Похабные слова!

То дрема, то запарка;

Наставник – самодур;

Метла, скребок, грабарка -

Когда же перекур?

Вcю черную работу

Я должен выполнять.

Нерадостно мне что-то…

Но некому пенять!

Учусь в вечерней школе -

Хожу в девятый класс.

И о сиротской доле

Вздыхал уже не раз.

Родители – то живы,

Да я от них сбежал:

Отец меня глумливо

Тиранил, унижал!

А мать, хоть и жалела,

Но не могла помочь:

Ведь и сама терпела

Обиды день и ночь!

Мне даже мысль ужасна

Вернуться в этот ад,

Хотя томит всечасно

Дна жизни мрак и смрад!

Безрадостный и хмурый

Рассветный час судьбы…

Хрупка моя натура

Для жизненной борьбы!

Одиночество – славная штука,

Если длится денек или два…

Но тогда это горькая мука,

Пред которой бессильны слова,

Когда нет тебе в Мире привета,

Ты не нужен нигде никому,

И мучительно ищешь ответа:

Почему? Почему? Почему?

Коль легла эта гиблая мета

На тебя приговором судьбы,

Не увидишь ни ласки, ни света

До архангельской зычной трубы!

И твою одинокую муку

Никогда и никто не поймет,

Не протянет участливо руку,

Слез сиротских вовек не утрет!

Будешь лить их до самой могилы,

Но никто и тогда не вздохнет,

Когда снимут небесные силы

С тебя жизни безрадостной гнет!

И забыт будешь всеми и сразу -

Лишь закончит могильщик свой труд,

И ни разу, ни разу, ни разу

На могилу к тебе не придут!

Может, Бог лишь тебя не забудет:

Ты ведь тоже хоть в чем – то – как Бог:

Он ведь тоже вовеки пробудет