Расул Гамзатов - Горянка

В письме сообщал аульчанин:
«День каждый на фронте горяч.
Сегодня смертельно был ранен
В атаке Алиев Махач.

Дополз до ложбинки он, силясь
Снять с пояса флягу свою.
Из боя Юсуп его вынес,
Хоть сам был, контужен в бою.

И кто-то вернувшийся в горы
Кому-то при встрече сказал,
Что будто бы в чине майора
В Берлине Юсупа видал.

Весною победного года,
Чуть сдвинув фуражку свою,
Военный — видать, из похода —
У школы присел на скамью.

Прислушался жадно к урокам,
Морщинки легли возле губ.
В окно посмотрел ненароком,
Воскликнула Ася: «Юсуп!»

Юсуп! Это он, без сомненья,
Звонок прозвучал через миг.
И девушками в окруженье
Без боя был взят фронтовик.

Забыв об исхоженных далях,
Пред ними сержант, не майор,
При двух орденах и медалях
Стоял, улыбаясь в упор.

Волос его тьму полуночи
Прорезала млечная нить.
Шепнул Асият он, что хочет
До дому ее проводить.

Она опустила ресницы,
Вся вспыхнув, как спелый ранет,
Пошла по тропе, что змеится,
А парень за нею вослед.

Она от него, как нарочно,
Пустилась бежать до дверей,
И утром с мальчишкой-нарочным
Записку отправил он ей.

Она не взяла той записки,
А дня через три, как судьба,
У речки, взметающей брызги,
Свела их случайно тропа.

И парень сказал, что учиться
Он едет в сельхозинститут
И хочет он с Асей проститься,
Обидных не помня минут.

И Ася с тревогою новой
На парня взглянула в тоске
И бросила в речку пунцовый
Цветок, что держала в руке.

«Взгляни, Асият, будь любезна! —
Ажай закричала чуть свет. —
Не твой ли внизу у подъезда,
Под окнами бродит сосед?»

Вмиг девушки все повскакали.
Повеяла в окна теплынь.
И шеи у девушек стали
Длинны, как у белых гусынь.

«Он красного солнышка ране
Поднялся сегодня, видать!»
«Чтоб Асе назначить свиданье!»
«Иль «доброе утро» сказать!»

«Подвиньтесь! Мне глянуть охота!»
«Красавец! Ему не до нас!»
«А может быть, Ася, он что-то
Забыл у тебя в прошлый раз?

Верни поскорее обратно
Не мучай его, Асият!»
«Любовь он забыл, вероятно!»
«Вернуть ее трудно назад!»

Наполнено сердце тревогой.
«На счастье» билет со стола
Перед комиссией строгой
Алиева Ася взяла.

Испуганно, хоть и прилежно,
Глядела в билет Асият.
Потом на подружек с надеждой
Растерянный бросила взгляд.

И в нем, убежден глубоко я,
Легко прочитали бы вы:
«Да как же могло вдруг такое —
И вылететь из головы!»

Мне бедную девушку жалко!
Я был бы воистину рад,
Когда б от подруги шпаргалка
Попала тайком к Асият.

Она погибает в пучине
Реки, ей знакомой давно.
Досаду, что горше полыни,
На сердце унять мудрено.

Юсуп ли виновен был в этом —
Он сердцу смятенье принес —
Иль хитрый, как ларчик с секретом,
Доставшийся Асе вопрос?

А может быть, просто устала,
Как лань устает на бегу?
«Сегодня, — чуть слышно сказала, —
Экзамен держать не могу…»

Отчаянно сердце забилось,
Ладонями голову сжав.
На жесткую койку свалилась
Она, в общежитье вбежав.

Лицо все омыто слезами.
Несчастна моя Асият.
«О, горе! С какими глазами
Вернусь я в аул свой назад?

Что Вера Васильевна скажет?
Больнее не знала я ран.
Во всем себя блеске покажет,
Смеясь надо мною. Осман.

«Ха-ха! — загогочет ехидно
Он, щипля подстриженный ус. —
Ты очень способная, видно:
Так быстро окончила вуз…»

Достигнутых с боем, обратно
Нельзя отдавать рубежей.
О, как мне близка и понятна
Печаль героини моей!

Волнуясь, пишу до полночи
И слезы над строками лью.
А вдруг издавать не захочет
Редактор поэму мою?!

Бумажка — попутчица века,
С печатью сойдясь гербовой,
Живого не ты ль человека
Порой заслоняешь собой?

Стремишься быть главным мерилом
Способности, знанья, ума,
Хоть видом болезненно-хилым
Всегда отличалась сама.

Дочь замуж родные толкнули —
Шестнадцати девочке нет.
Два года ей в горном ауле
Прибавила ты — не секрет.

То взятка в тебе отзовется, —
И можешь, спорхнув со стола,
Ты мула назвать иноходцем,
Из ворона сделать орла.

По мненью чинуш аккуратных,
На папках покоится мир.
С бумажкой о подвигах ратных
К ним смело войдет дезертир.

И, строгие, без канители
Они обласкают его.
А честные шрамы на теле
Не значат для них ничего.

В бою не до справок солдату.
Там писарь порою и тот,
Очки протерев, не по штату
С другими в атаку идет.

И справку о том, что здоровью
Работа в колхозе вредит,
Имеющий шею воловью
Порой поднимает, как щит.

Бывает крива в человеке
Душа, как дверная скоба,
И в руки не бравший вовеки
Ни молота, ни серпа,

Неправду скрепляет святою
Печатью Советской страны.
Где молот и серп над звездою
Колосьями обрамлены…

…Мой добрый читатель, постой-ка,
Ты, видно, подумал, собрат,
Что нос свой склонившая двойка
Решила судьбу Асият;

Что люди с холодностью строгой,
На двойку взглянув, не учтут,
Какой каменистой дорогой
Горянка пришла в институт,

Что вряд ли коснется их слуха
Стук сердца в груди Асият
И что в канцелярии сухо
Ей школьный вернут аттестат.

Пожалуй бы, так и случилось,
Когда б, по привычке дурной,
Суть дела была бы на милость
Душе отдана ледяной.

Но с этой привычкою круто
Вступила в решительный спор
Директор того института,
Сама она — женщина гор.

Вплелась седина в ее прядки,
Собрались морщинки у глаз.
Ей, как говорится, на пятки
Беда наступала не раз.

Умела она, коммунистка,
Где надо, быть твердой, как сталь.
И к сердцу горячему близко
Людей принимала печаль.

Когда бы так мало на свете
Мог значить внимательный взгляд,
Вопрос на ученом совете
Не встал о моей Асият.

Она не спешит восвояси,
В аул, на родное крыльцо.
Студентки Алиевой Аси
Счастливое вижу лицо.

Лохматые тучи нависли
Над морем и дальней горой.
И осень в студенческих письмах
Свой след оставляет порой.