Михаил Лермонтов - Том 3. Драмы

Всё тихо! – только это сердце беспокойно;
Неблагодарный! Я его просила,
Чтобы хоть для меня он удержался.
Ужели для меня не мог он? – вот мужчины!
Ужели мненье моего отца
Ему дороже, чем любовь моя?
Теперь уж некому меня утешить;

Уж эти мачехи! – презлобные творенья;
И этот иезуит! – ведь надобно ж
Мне окруженной быть таким народом!..
О! Если б мог прекрасный месяц озарить
Хотя последнее свиданье наше.
Фернандо разлюбил меня конечно,
А то бы он пришел проститься; я прощаю
Его горячность; но зачем нейдет
Он извиниться в этом предо мною…
Ему грозил отец мой; это правда!
Попробую сойти!

Там кто-то шевелится!
Как бьется сердце!.. Но чего бояться:
Ведь я одна… а если кто-нибудь!..
Кто там?.. Тень шевелится на земле…
Ах! Боже мой!.. Куда уйду…

Эмилия!..

Ах! Ах! Святой Доминго, помоги! [17] Доминго (Доминик, 1170–1221) – основатель монашеского ордена доминиканцев, воинствующий преследователь религиозных ересей, причисленный к лику святых.
Злой дух ко мне идет.

Эмилия!..
Мой голос страшен для тебя… ты испугалась!..

Нет! Нет!.. Ах, сядем! Я дрожу!..

Ты права!
Но отчего я испугал тебя так сильно?..

Ну что ж ты скажешь?

Я пришел проститься!..
Проститься! – в первый раз такое слово
Должно меня печалить… знаешь ли,
Я думаю, что был бы счастливей,
Когда бы не с кем было мне проститься…
Ты будешь плакать – мне двойная мука…

Сам виноват! Ведь я тебя просила…
Ты не хотел. Кто ж виноват? Кто ж виноват?

Нет, я не мог, клянуся небом!
Ты знала нрав мой – для чего писала?..
Но всё уж кончилось – не укоряй меня…
Не укоряй; признаться виноватым
Мне было б тяжело – ты это знаешь!..
Что сделано – то сделано…

Где будешь
Ты жить теперь, Фернандо?..

Где! Где жить?
Ты мне напомнила ужасное!..
Зачем такой вопрос?.. Ты знала,
Что не имею я ни друга, ни родни,
Ни места в целом королевстве, где б
Я мог найти приют. Последний нищий
Имеет то, чего я не имею:
Он равнодушно и спокойно просит хлеба.
Вообрази: лишь ты одна на свете
Сказала мне: люблю – тебе одной
Я поверял все мысли, все желанья;
Ты для меня: родня, друзья – ты всё мне!..
Гордися этим!.. Так, Эмилия:
Мы созданы небесным друг для друга;
Ты – всё для сердца этого – и бог
Не так жесток, чтоб всё отнять
У человека!

Знаешь, говорят, не должно
С мужчиной девушке сидеть в полночь…

Со мной сидеть не бойся никогда.

О! Милый! – как мне грустно! Будто
Свинец в груди наместо сердца…
Как вспомню, что в последний раз тебя
Здесь вижу, – слезы остановятся, дыханье
Редеет… то боюсь, чтоб не пришел отец мой,
То – чтобы час прощанья не пришел…
Ко мне ужасные теснятся мысли;
Вчерась я видела во сне, что ты
Меня хотел зарезать.

Перестань.
Взгляни на тихую луну! О, как прекрасна!
И облачка вокруг нее! – луна,
Луна! – как много в этом звуке чувств –
Что будет, что теперь и что прошло, всё в нем
Соединяется – и что́ прошло!
И кто б подумать мог, что та ж луна,
Которая была немой свидетель
Минуты первой… у ручья… в горах, – ты помнишь, –
Что та ж луна свидетель будет
Разлуки, нежная Эмилия!..
Взгляни опять: подобная Армиде, [18] Армида – героиня поэмы «Освобожденный Иерусалим» (1580) итальянского поэта Торквато Тассо (1544–1595). О своих приключениях в волшебном дворце Армиды рыцари рассказывают в песни Х поэмы (см.: Тассо Т . Освобожденный Иерусалим. Пер. C. E. Раича. M., 1828, с. 259 и след.).
Под дымкою сребристой мглы ночной
Она идет в волшебный замок свой.
Вокруг нее и следом тучки
Теснятся, будто рыцари-вожди,
Горящие любовью; и когда
Чело их обращается к прекрасной,
Оно блестит, когда же отвернут
К соперникам, то ревность и досада
Его нахмурят тотчас – посмотри,
Как шлемы их чернеются, как перья
Колеблются на шлемах, – помнишь – помнишь –
В тот вечер всё так было – кроме
Судьбы Фернандо – небо и земля
Всё те же – только люди! – если б ты
Не причислялась к ним, то я б их проклял…

Да разве ты не человек же?

О! Я себя бы вместе с ними проклял!..

За что это?

За то, что не могу
Я видеть хладнокровно, как они
Стараются друг другу делать зло,
С притворной добротой, когда совсем
Не просят их, – за то, что не могу
Я видеть общего стремленья к ничему,
Или для золота разбитые сердца!..
За то… Эмилия… о! Я злодей –
Я мог бы сделать счастливой тебя,
Стараться, чтобы ты меня забыла…
Но как взгляну на будущность… на жизнь,
Бесцветную, с прошедшим ядовитым…
Тогда… Эмилия… тогда я жертвовать
Готов твоим блаженством, чтоб иметь
Близ этой груди существо такое,
Которое понять меня б могло!
Желаю, чтобы вечно час такой
Не приходил… Но! – не люби меня…
Ты видишь нрав мой – позабудь меня…
Забудешь ли?

Что если б я сказала: да?
Не говори в другой раз то, чего не мыслишь…

Мой ангел, ангел… ты понять не можешь, как
Любовь твоя меня терзает.

О, если счастье неба будет
Иметь так много горечи, как этот
Единый поцелуй, то я бы отказался
От рая добровольно. Ах! Эмилия!
Ступай ты лучше в монастырь,
Ступай в обитель – скрой себя от света,
Умри!.. Предвижу много страшного!.
О, если б никогда ее не знал я!

Полночь!… прости!.. Но что за шорох…

Мы пропали!
Я позабыл калитку затворить…
Беги!.. Беги!..

Спаси нас, царь небесный!

Кто там! Заплатишь дорого
За это любопытство мне!