Джон Китс - Ламия, Изабелла, Канун святой Агнесы и другие стихи

Джон Китс

"Ламия", "Изабелла", "Канун святой Агнесы" и другие стихи

(1820)

ЛАМИЯ

Часть I

В те дни, когда крылатых фей отряды

Еще не возмутили мир Эллады,

Не распугали нимф в глуши зеленой;

Когда державный скипетр Оберона,

5 Чье одеянье бриллиант скреплял,

Из рощ дриад и фавнов не изгнал,

В те дни, любовью новой увлеченный,

Гермес покинул трон свой золоченый,

Скользнул с Олимпа в голубой простор

10 И, обманув Зевеса грозный взор,

Спасительными тучами сокрытый,

Унесся к берегам священным Крита.

Пред нимфой, обитавшей там в лесах,

Все козлоногие склонялись в прах;

15 У ног ее, вдали от волн, тритоны

Жемчужины роняли истомленно.

По тайным тропам, близ ее ручья,

Где плещется прохладная струя,

Столь щедрые являлись приношенья,

20 Что равных нет в ларце воображенья.

"О, что за мир любви подвластен ей!"

Гермес воскликнул; тотчас до ушей

От пят крылатых жар проник небесный;

Лилейных раковин извив чудесный

25 Зарделся розой в завитках златых,

Спадавших прядями до плеч его нагих.

К лесам и долам островного края,

Цветы дыханьем страсти овевая,

Он устремился - у истоков рек

30 Найти возлюбленной невидимый ночлег.

Но нет ее нигде! Под тенью бука

Остановился он, охвачен мукой,

Ревнуя деву и к лесным богам,

И к яворам, и к вековым дубам.

35 Донесся до него из темной чащи

Печальный голос, жалостью томящей

Отзывчивое сердце поразив:

"О если б, саркофаг витой разбив,

Вновь во плоти, прекрасной и свободной,

40 Могла восстать я к радости природной

И к распре огненной уст и сердец!

О горе мне!" Растерянный вконец,

Гермес бесшумно бросился, стопами

Едва касаясь стебельков с цветами:

45 Свиваясь в кольца яркие, змея

Пред ним трепещет, муки не тая.

Казалось: узел Гордиев пятнистый

Переливался радугой огнистой,

Пестрел как зебра, как павлин сверкал

50 Лазурью, чернью, пурпуром играл.

Сто лун серебряных на теле гибком

То растворялись вдруг в мерцанье зыбком,

То вспыхивали искрами, сплетясь

В причудливо изменчивую вязь.

55 Была она сильфидою злосчастной,

Возлюбленною демона прекрасной

Иль демоном самим? Над головой

Змеиною сиял созвездий рой

Убором Ариадны, но в печали

60 Ряд перлов дивных женские уста скрывали.

Глаза? Что оставалось делать им?

Лишь плакать, плакать, горестно немым:

Так Персефона плачет по полям родным.

Отверзся зев змеи - но речи, словно

65 Сквозь мед, звучали сладостью любовной,

В то время, как Гермес парил над ней,

Как сокол над добычею своей.

"Гермес прекрасный, юный, легкокрылый!

Ты мне привиделся во тьме унылой:

70 На троне олимпийском, средь богов,

В веселии торжественных пиров,

Задумчиво сидел ты, не внимая

Напевам Муз, когда струна златая

Дрожала нежно: горестью томим,

75 Пред Аполлоном был ты нем и недвижим.

Во сне моем спешил ты на свиданье:

Подобен утру, в алом одеянье

Стрелою Феба тучи пронизав,

На критский берег ты летел стремглав.

80 Ты встретил деву, вестник благородный?"

Гермес - над Летой светоч путеводный

Змею тотчас же пылко вопросил:

"Посланница благая вышних сил!

Венец, извитый с дивным совершенством!

85 Владей, каким возжаждется, блаженством,

Скажи мне только, где она таит

Свое дыханье!" - "Клятва пусть скрепит

Посул, произнесенный Майи сыном!"

"Я кадуцеем поклянусь змеиным,

90 Вскричал Гермес, - тиарою твоей!"

Легко его слова летели меж ветвей.

Чудесная змея проговорила:

"О нежный бог, твоя любовь бродила,

Вольна как вето, по долам и лесам,

95 Невидима завистливым очам.

Незримо странствуя по тропам мшистым,

Она в потоке плещется сребристом;

С дерев, склоненных у прозрачных вод,

Невидимой рукой срывает плод.

100 Волшебный дар мой - красоте защита:

Моими чарами она укрыта

От похоти Силена, от лихих

Забав сатиров в зарослях глухих.

Истерзанная страхами богиня

105 Скиталась бесприютно, но отныне,

Магической росой умащена,

От домогательств жадных спасена.

Среди дубрав - повсюду, где угодно

Ей дышится отрадно и свободно.

110 Исполни свой обет, Гермес, - и ты

Узришь ее желанные черты!"

Бог, страстью очарован, уверенья

Возобновил - и жаркие моленья

Ласкали слух змеи, как горние хваленья.

115 Она главу Цирцеи подняла,

Зардевшись пламенем, произнесла:

"Я женщиной была - позволь мне снова

Вкусить восторги бытия земного.

Я юношу коринфского люблю:

120 О, дай мне женщиной предстать пред ним, молю!

Дыханием я твой овею лик

И нимфу ты увидишь в тот же миг".

Гермес приблизился, сложив крыла;

Змея его дыханьем обожгла

125 И нимфа им предстала, словно день, светла.

То явь была - иль сон правдивей яви?

Бессмертен сон богов - ив долгой славе

Текут их дни, блаженны и ясны.

Гермес одно мгновенье с вышины

130 Взирал на нимфу, красотой сраженный;

Ступил неслышно на покров зеленый

К змее, без чувств застывшей, обернулся,

Жезлом извитым головы коснулся.

Потом, исполнен нежности немой,

135 Приблизился он к нимфе молодой.

Ущербную луну напоминая,

Пред ним она потупилась, рыдая;

Склонилась, как свернувшийся бутон

В тот час, когда темнеет небосклон;

140 Но бог ее ладони сжал любовно:

Раскрылись робкие ресницы, словно

Цветы, когда, приветствуя восход,

Они жужжащим пчелам дарят мед.

Исчезли боги в чаще вековечной:

145 Блаженство лишь для смертных быстротечно.

Змея меж тем меняться начала:

Кровь быстрыми толчками потекла

По жилам; пена, с жарких губ срываясь,

Прожгла траву; от муки задыхаясь,

150 Она взирала немо - и в глазах

Сухих, забывших о благих слезах,

Метались искрами страдание и страх.

Изогнутое тело запылало

Окраской огненной, зловеще-алой;

155 Орнамент прихотливый скрылся вдруг

Так лава затопляет пестрый луг;

Исчез узор серебряно-латунный;

Померкли звезды и затмились луны;

Погас наряд диковинно-цветной

160 И пепельной застлался пеленой;

Совлекся медленно покров лучистый:

Сапфиры, изумруды, аметисты

Растаяли, тускнея, и одна

Осталась боль - уродлива, бледна.

165 Мерцала диадема еле зримо

И вот, во тьме дубрав неразличима,

Слилась с туманом; слабый ветерок

Развеял возглас: нежен и далек,

"О Ликий, Ликий!" - над пустой равниной

170 Пронесся он и смолк за дальнею вершиной.

Куда исчезла Ламия? Она,

Вновь во плоти прекрасной рождена,

На полпути к Коринфу, где полого

Ведет с кенхрейских берегов дорога

175 К холмам крутым, свергающим ручьи