Джон Китс - Стихи, не включенные Китсом в сборники

Отрок с черепом в руке,

Бриг разбитый на песке,

15 Волчьи ягоды с малиной,

В красных розах шип змеиный,

Клеопатра в царском платье

С черным аспидом в объятье,

Хороводы на полянах

20 Бледных муз и муз румяных,

Сумасшедший и здоровый,

Резвый Мом и Крон суровый,

Смех и вздох, и смех опять,

О, как сладко горевать!

25 Так входите, лиц не пряча,

Музы пения и плача,

Одарите вдохновеньем,

Чтоб и мне забыться пеньем,

Утолить по доброй воле

30 Жажду радости и боли.

Так сплетайтесь общей кроной,

Темный тис и мирт зеленый,

Кровом будьте надо мной,

А могильный холм - скамьей.

(Олег Чухонцев)

ПЕСНЯ

Дух всесильный - ты царишь!

Дух всесильный - ты скорбишь!

Дух всесильный - ты пылаешь!

Дух всесильный - ты страдаешь!

5 О дух! Я почил

В тени твоих крыл,

Поник головою всклокоченной.

О дух! Как звездой,

Я грежу одной

10 Твоею туманною вотчиной.

Дух всесильный, звонкий смех!

Дух всесильный, пьяный грех!

Дух всесильный, ты танцуешь!

Благородный, ты ликуешь!

15 О дух! Через край

Веселье! Давай

Локтями подталкивать Мома!

О дух! Не робеть,

Вакхически рдеть

20 Сумеем на пиршестве Кома!

(Всеволод Багно)

x x x

Где же он и с кем - поэт?

Музы, дайте мне ответ!

- Мы везде его найдем:

Он с людьми, во всем им равен;

5 С нищим он и с королем,

С тем, кто низок, с тем, кто славен;

Обезьяна ли, Платон

Их обоих он приемлет;

Видит все и знает он

10 И орлу, и галке внемлет;

Ночью рык зловещий льва

Или тигра вой ужасный

Все звучит ему так ясно,

Как знакомые слова

15 Языка родного...

(Александр Жовтис)

СОВРЕМЕННАЯ ЛЮБОВЬ

Любовь! Игрушка лени золотой!

Кумир, такой божественно-прекрасный,

Что юность, в упоенье расточая

Ей сотни тысяч ласковых имен,

5 Сама себя божественною мнит

И праздная безумствует все лето,

Гребенку барышни признав тиарой,

Стрелой Амура - биллиардный кий.

Тогда живет Антоний в Брунсвик-сквере,

10 И Клеопатра - в номере седьмом.

Но если страсть воспламеняла мир,

Бросала в прах цариц и полководцев,

Глупцы! - так вашу мелкую страстишку

Сравню я только с сорною травой.

15 Восстановите тот тяжелый жемчуг,

Что растворен царицею Египта,

И хоть на вас касторовые шляпы

Я вам скажу: вы можете любить!

(Вильгельм Левик)

ПЕСНЯ

Тише, милая, тише! на цыпочках шаг!

Дом уснул, - но тише, не надо так смело!

Хоть подшила ты ватой плешивцу колпак,

Вдруг услышит?.. О сладостная Изабелла!

Хоть походка твоя, как у феи, легка,

Танцующей на пузырьках ручейка,

Тише, милая, тише! ступай осторожно!

Спит ревнивец, но чутко он спит и тревожно.

9 Смолкли шорохи, воздух застыл недвижим,

Отрешилась ночь от летейской заботы,

Майский жук монотонным гуденьем своим

Погрузил ее в озеро смутной дремоты;

И луна скрылась в облако, словно за дверь,

Из скромности - или поняв, что теперь

Нам не нужно огня, кроме глаз твоих ярких

О моя Изабелла! - и губ твоих жарких.

17 Скинь щеколду! ах нет! - осторожнее с ней!

Нас везде опасности подстерегают.

Хорошо! а теперь - дай мне губы скорей!

Пусть храпит старый дурень и звезды мигают.

Спящей розе приснится любовь, и она

На заре проснется, нектара полна;

Дикий голубь, воркуя, к подруге прижмется...

Ах, как больно в груди поцелуй отдается!

(Григорий Кружков)

КАНУН СВЯТОГО МАРКА

Воскресным день случился тот:

К вечерней службе шел народ,

И звон был праздничным вдвойне.

Обязан город был весне

5 Своею влажной чистотой,

Закатный отблеск ледяной

Был в окнах слабо отражен,

Напоминал о свежих он

Долинах, зелени живых

10 Оград колючих, о сырых,

В густой осоке, берегах,

О маргаритках на холмах.

И звон был праздничным вдвойне:

По той и этой стороне

15 Безмолвной улицы народ

Стекался к церкви от забот,

От очагов своих родных,

Степенен, набожен и тих.

Вдоль галерей, забитых сплошь,

20 Струилось шарканье подошв

И крался шепот прихожан.

Гремел под сводами орган.

И служба началась потом,

А Берта все листала том:

25 Волшебный, как он был помят,

Зачитан, как прилежный взгляд

Пленял тисненьем золотым!

Она с утра, склонясь над ним,

Была захвачена толпой

30 Крылатых ангелов, судьбой

Несчастных, скорченных в огне,

Святыми в горней вышине,

Ей Иоанн и Аарон

Волшебный навевали сон,

35 Ей лев крылатый явлен был,

Ковчег завета, что таил

Немало тайн - и среди них

Мышей, представьте, золотых.

На площадь Минстерскую взгляд

40 Скосив, она увидеть сад

Могла епископский в окне,

Там вязы, к каменной стене

Прижавшись, пышною листвой

Превосходили лес любой,

45 Так зелень их роскошных крон

Защищена со всех сторон

От ветра резкого была.

Вот Берта с книгой подошла

К окну - и лбом к стеклу припав,

50 Прочесть еще одну из глав

Успеть хотела - не смогла:

Вечерняя сгустилась мгла.

Пришлось поднять от книги взгляд,

Но строк пред ним теснился ряд,

55 И краска черная плыла,

И шея больно затекла.

Был тишиной поддержан мрак,

Порой неверный чей-то шаг

Был слышен - поздний пешеход

60 Брел мимо Минстерских ворот.

И галки, к вечеру кричать

Устав, убрались ночевать,

На колокольнях гнезда свив,

И колокольный перелив,

65 Церковный сонный перезвон

Не нарушал их чуткий сон.

Мрак был поддержан тишиной

В окне и в комнате простой,

Где Берта, с лампы сдунув пыль,

70 От уголька зажгла фитиль

И книгу к лампе поднесла,

Сосредоточенно-светла.

А тень ее ложилась вбок,

На кресло, балку, потолок,

75 Стола захватывая край,

На клетку - жил в ней попугай

На разрисованный экран,

Где средь чудес из дальних стран:

Сиамской стайки голубей,

80 Безногих райских птиц, мышей

Из Лимы - был прелестней всех

Ангорской кошки мягкий мех.

Читала, тень ее меж тем

Накрыла комнату, со всем,

85 Что было в ней, и вид был дик,

Как если б в черном дама пик

Явилась за ее спиной

Вздымать наряд угрюмый свой.

Во что же вчитывалась так?

90 Святого Марка каждый шаг,

Его скитанья, звон цепей

На нем - внушали жалость ей.

Над текстом звездочка порой

Взгляд отсылала к стиховой

95 Внизу страницы стае строк,

Казалось, мельче быть не мог

Узор тончайших букв - из них

Чудесный складывался стих:

"Тому, кто в полночь на порог

100 Церковный встанет, видит бог,

Дано узреть толпу теней,

Печальней нет ее, мертвей;

Из деревень и городов,

Из хижин ветхих, из дворцов

105 К святому месту, как на суд,

Чредой унылой потекут;

Итак, во тьме кромешной он

Увидит тех, кто обречен,