Джон Китс - Стихотворения (2)

И служба началась потом,

А Берта все листала том;

Волшебный, как он был помят,

Зачитан, как прилежный взгляд

Пленял тисненьем золотым!

Она с утра, склонясь над ним,

Была захвачена толпой

Крылатых ангелов, судьбой

Несчастных, скорченных в огне,

Святыми в горней вышине,

Ей Иоанн и Аарон

Волшебный навевали сон,

Ей лев крылатый явлен был,

Ковчег завета, что таил

Немало тайн - и среди них

Мышей, представьте, золотых.

На площадь Минстерскую взгляд

Скосив, она увидеть сад

Могла епископский в окне,

Там вязы, к каменной стене

Прижавшись, пышною листвой

Превосходили лес любой,

Так зелень их роскошных крон

Защищена со всех сторон

От ветра резкого была.

Вот Берта с книгой подошла

К окну - и, лбом к стеклу припав,

Прочесть еще одну из глав

Успеть хотела - не смогла:

Вечерняя сгустилась мгла.

Пришлось поднять от книги взгляд,

Но строк пред ним теснился ряд,

И краска черная плыла,

И шея больно затекла.

Был тишиной поддержан мрак,

Порой неверный чей-то шаг

Был слышен - поздний пешеход

Брел мимо Минстерских ворот.

И галки, к вечеру кричать

Устав, убрались ночевать,

На колокольнях гнезда свив,

И колокольный перелив,

Церковный сонный перезвон

Не нарушал их чуткий сон.

Мрак был поддержан тишиной

В окне и в комнате простой,

Где Берта, с лампы сдунув пыль,

От уголька зажгла фитиль

И книгу к лампе поднесла,

Сосредоточенно-светла.

А тень ее ложилась вбок,

На кресло, балку, потолок,

Стола захватывая край,

На клетку - жил в ней попугай,

На разрисованный экран,

Где средь чудес из дальних стран:

Сиамской стайки голубей,

Безногих райских птиц, мышей

Из Лимы - был прелестней всех

Ангорской кошки мягкий мех.

Читала, тень ее меж тем

Накрыла комнату, со всем,

Что было в ней, и вид был дик,

Как если б в черном дама пик

Явилась за ее спиной

Вздымать наряд угрюмый свой.

Во что же вчитывалась так?

Святого Марка каждый шаг,

Его скитанья, звон цепей

На нем - внушали жалость ей.

Над текстом звездочка порой

Взгляд отсылала к стиховой

Внизу страницы стае строк,

Казалось, мельче быть не мог

Узор тончайших букв - из них

Чудесный складывался стих:

"Тому, кто в полночь на порог

Церковный встанет, видит Бог,

Дано узреть толпу теней,

Печальней нет ее, мертвей,

Из деревень и городов,

Из хижин ветхих, из дворцов

К святому месту, как на суд,

Чредой унылой потекут;

Итак, во тьме кромешной он

Увидит тех, кто обречен,

Сойдутся призраки толпой

Во тьме полуночи слепой,

Стекутся те со всех сторон,

Кто смертью будет заклеймен,

Кто неизбежно в этот год,

В один из дней его, умрет...

Еще о снах, что видят те,

Кто спит в могильной черноте,

Хотя их принято считать

Слепыми, савану под стать;

О том, что может стать святым

Дитя, коль мать, брюхата им,

Благоговейно крест святой

В тиши целует день-деньской;

Еще о том, кем спасены

Мы будем все; без сатаны

Не обойтись; о, много есть

Тайн - все не смеем произнесть;

Еще жестока и скупа

Святой Цецилии судьба,

Но ярче всех и днесь и впредь

Святого Марка жизнь и смерть".

И с состраданьем молодым

К его мучениям святым

Она прочла об урне той,

Что средь Венеции златой

Вознесена...

Перевод А.Кушнера

x x x

Чему смеялся я сейчас во сне?

Ни знаменьем небес, ни адской речью

Никто в тиши не отозвался мне...

Тогда спросил я сердце человечье:

Ты, бьющееся, мой вопрос услышь,

Чему смеялся я? В ответ - ни звука.

Тьма, тьма крутом. И бесконечна мука.

Молчат и Бог и ад. И ты молчишь.

Чему смеялся я? Познал ли ночью

Своей короткой жизни благодать?

Но я давно готов ее отдать.

Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.

Сильны любовь и слава смертных дней,

И красота сильна. Но смерть сильней.

Перевод С.Маршака

ПЕСНИ ФЕИ

I

Что, сестрица, зря крушиться?

Мир умрет и возродится!

Глянь направо - глянь налево

Спят побеги в корне древа.

В безысходье - в безысходье,

Учит Райское Угодье,

Душу отдавай мелодье,

Ах, сестрица!

В сердце ясно? Вот прекрасно!

Цветик белый; рядом - красный.

Выше, выше! Где ты? Я-то

Здесь, на веточке граната.

Плод волшебный - нет полезней

От любых людских болезней.

Что, сестрица, зря крушиться?

Мир умрет и возродится!

Улетаю - исчезаю

В голубом небесном крае

У - ле - та - ю!

II

Ах, серебряные крылья,

Леди светлая скончалась!

Нет весны, - не верю в быль я!

Мне отпеть ее досталось.

Горе мне, о горе, горе,

Видеть море

Сих цветов, что, словно саван, белоснежны!

Паж, пойди, шепни весне ты:

Для тревог причины нету.

Если уж случилось это,

Завершим обряд мы нежно!

Ты шепни: цветы склонили шеи,

Словно бы по воле ворожеи.

Трижды им звезда моргнет во мраке ночи,

И падут весне на сомкнутые очи.

Горе их теперь не знает меры:

Мил цветам зеленый мир травы

(Щедрый дар Души Небесной Сферы),

Королева бедная - увы!

Перевод Е.Фельдмана

ИМПРОВИЗАЦИЯ

Из письма Джорджу Китсу и его жене

Пришли на Фейный Двор. Звонят. Ответа

Все нет и нет. Надежная примета:

В отлучке все. Великая досада:

Опять у Шей танцульки до упада!

В такие дебри могут заявиться,

Куда летать Малиновка боится,

Где в страхе даже ручеек целебный

Стремится к тени менее волшебной.

"Нет никого! Увы! - Принцесса звонко

Промолвила. - Была напрасной гонка.

Персидские кому вот эти перья

И крест алмазный покажу теперь я?

А Карлика с Шутом? А Обезьяну?

Отахейтанца-мула без изъяна?

Шут, Карлик, Обезьяна, двери ну-ка

Сломайте! Что вы замерли без звука?

Вот выпорю - так будет вам наука!"

Шут, Карлик, Обезьяна друг на друга

Взглянули, растерявшись от испуга,

Но бедный Карлик в страхе непритворном

Заговорил размером стихотворным:

"Мы знаем то, что даже вы, Принцесса,

Прослушаете не без интереса:

Три правила Волшебного Жилища.

Нельзя (для размышленья - вот вам пища!)

Из жезла Феи делать кнутовище.

Нельзя храпеть у Феи на приеме,

И, главное, коль нету Фей в их доме,

Никак нельзя их гостю быть развязным.

Я Принцем был - стал карлой безобразным.

Когда я посягнул на святость жезла,

Вся мерзость мира на меня полезла!

Ваш Шут, он тоже Принцем был, а ныне

Былого благородства нет в помине:

Всхрапнул он, дурень, на Балу волшебном!

Король копался в скважине замочной

У Фей - и Обезьяной стал бессрочной.

Не бейте нас, мы молим со слезами.

Живой пример - у вас перед глазами:

Мартышкою не станете ль вы сами?"

Покуда Карлик бормотал уныло,