Николай Рубцов - Собрание стихотворений

И снова в чистое оконце
Покоить скромные труды
Ко мне закатывалось солнце,
И влагой веяли пруды.

Доволен я
буквально всем!
На животе лежу и ем
Бруснику, спелую бруснику!
Пугаю ящериц на пне,
Потом валяюсь на спине,
Внимая жалобному крику
Болотной птицы…
Надо мной
Между березой и сосной
В своей печали бесконечной
Плывут, как мысли, облака,
Внизу волнуется река,
Как чувство
Радости беспечной…
Я так люблю
дремучий лес
Под светлым куполом небес,
Что я хотел бы
Превратиться
Иль в грозовой
весенний свист,
Или в багряный тихий лист,
Но, превратившись,
Возродиться, —
И возвратиться,
чтобы мать
Меня опять смогла обнять,
Чтоб мог я
С радостью большою
Сказать: — Я был в лесу листом!
Сказать: — Я был в лесу дождем!
Поверь же мне,
Я чист душою!..

До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!

Перед этой
Скромной, захолустной
Стороной
Болотистой моей,
Перед жнивой
Прелестной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем старинным
Белым светом,
Я клянусь,
Душа моя чиста…

Пусть она
Останется чиста
До конца,
До тихого креста!

Где осенняя стужа кругом
Вот уж первым ледком прозвенела,
Там любовно над бедным прудом
Драгоценная блещет Венера!

Жил однажды прекрасный поэт,
Да столкнулся с ее красотою, —
И душа, излучавшая свет,
Долго билась с прекрасной звездою.

Но Венеры играющий свет
Засиял при своем приближенье
Так, что бросился в воду поэт
И уплыл за ее отраженьем…

Старый пруд забывает с трудом,
Как боролись прекрасные силы…
Но Венера над бедным прудом
Доведет и меня до могилы!

Ну, так что же! Не все под звездой
Погибают — одни или двое!
Всех, звезда, испытай красотой,
Чтоб узнали, что это такое!..

Где осенняя стужа кругом
Вот уж первым ледком прозвенела,
Там любовно над бедным прудом
Драгоценная блещет Венера!
Жил однажды прекрасный поэт,
Да столкнулся с ее красотою,
И душа, излучавшая свет,
Долго билась с прекрасной звездою.
Но Венеры играющий свет
Так сиял при своем приближенье,
Что звезде покорился поэт
И уплыл за ее отраженьем.
Он уплыл за звездою навек…
Призадумались ивы-старушки,
И о том, как погиб человек,
Горько в сумерках плачут кукушки.
Старый пруд забывает с трудом,
Как боролись прекрасные силы…
Но Венера над бедным прудом
Доведет и меня до могилы!
Столько в небе святой красоты!
Но зачем — не пойму ничего я—
С недоступной своей высоты
Ты, звезда, не даешь мне покоя!

За годом год уносится навек.
Покой сменил семейные забавы:
На смертном ложе гаснет человек
В лучах довольства полного и славы!

К тому и шел! Страстей своей души
Боялся он, как буйного похмелья. —
Мои дела ужасно хороши! —
Хвалился с видом гордого веселья.

Последний день уносится навек…
Он слезы льет, он требует участья,
Но поздно понял, важный человек,
Что создал в жизни
ложный облик счастья!

Значенье слез, которым поздно течь,
Не передать — близка его могила,
И тем острее мстительная речь,
Которую душа заговорила!..

Когда над ним, угаснувшим навек,
Хвалы и скорби голос раздавался, —
«Он умирал, как жалкий человек!» —
Подумал я, и вдруг заволновался:
Пусть он ушел со всей своей тоской,
Со всей душой, с комодами и властью,
Но он, уснув под смертною доской,
Оставил в жизни
тот же образ счастья!..
Мы по одной дороге ходим все, —
Так думал я. — Одно у нас начало,
Один конец. Одной земной красе
В нас поклоненье свято прозвучало.
Зачем же кто-то, ловок и остер, —
Простите мне, — как зверь в часы охоты,
Так устремлен в одни свои заботы,
Что он толкает братьев и сестер?!

Пускай всю жизнь душа меня ведет!
— Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!
— Чтоб мы не стали холодны, как лед,
Живой душе пускай рассудок служит!
В душе огонь — и воля, и любовь! —
И жалок тот, кто гонит эти страсти,
Чтоб гордо жить, нахмуривая бровь,
В лучах довольства полного и власти!
— Как в трех соснах, блуждая и кружа,
Ты не сказал о разуме ни разу!
— Соединясь, рассудок и душа
Даруют нам — светильник жизни — разум!

Когда-нибудь ужасной будет ночь.

Захлебнулось поле и болото
Дождевой водою — дождались!
Прозябаньем, бедностью, дремотой
Все объято — впадины и высь!

Ночь придет — родимая окрестность,
Словно в омут, канет в темноту!
Темнота, забытость, неизвестность
У ворот, как стража на посту!

По воде, качаясь, по болотам
Бор скрипучий движется, как флот, —
Что же мы, отставшие от флота,
Будем делать нынче меж болот?

Острова свои обогреваем,
И живем без лишнего добра,
Да всегда с огнем и урожаем,
С колыбельным пеньем до утра…

Не кричи так жалобно, кукушка,
Над водой, над стужею дорог!
Мать России целой — деревушка,
Вот такой же грустный уголок…

Утром проснешься
на чердаке,
Выглянешь, — ветры свистят!
Быстрые волны бегут по реке,
Мокнет, качается сад.

С гробом телегу ужасно трясет
В поле меж голых ракит.
— Бабушка дедушку в ямку везет, —
Девочке мать говорит.
Сразу захочешь обратно в постель:
Сено, а сверху — пальто.
Спи, прохлаждайся… Не будет гостей,
Не постучится никто.

Сил набирайся
и слушай дожди
С яростным ветром и тьмой.
Это цветочки еще — подожди —
То, что сейчас за стеной,

Будет еще не такой у ворот
Шум, и скрипенье, и стук…
Бабушка дедушку в ямку везет,
Птицы летят на юг…

Он поднял флаг
Над сельсоветом!
Над тихой Родиной полей,
Над всем старинным
Белым светом
Он поднял флаг
Борьбы своей!

Он дорожил
Большим доверьем,
Он пресекал
Вражду и зло,
Не изменил
Родной деревне,
Когда ей было
Тяжело.

Он не стремился
К личной славе,
Не верил скучным
Голосам,
Он знал: «Кто едет —
Тот и правит!»,
И в трудном деле
Правил сам!