Любовь Якушева - Стихотворения и переводы

Костер горел,
И падал прах костра.
Стояли дни тихи.
а жизнь была остра.

И голоса коров
будили утром нас,
и тело куполов
хранил суровый Спас.

Озер степная гладь,
слепые вечера, —
земная благодать,
души моей сестра

Так этот тихий свет,
так этот строгий Спас,
светя из давних лет,
спасали что-то в нас.

По окну царапнет веткой в феврале —
это будет непременно поутру.
Чтобы стало веселее — на стекле
я глазок в холодном кружеве протру.

Грустно, знаю, это близится февраль,
Да и дней-то у меня наперечет.
И так хочется, чтоб кто-нибудь соврал,
что по коже моей холод не течет,

что уйдет зима из перьев снегирей,
что оттают звезды в маленьких ручьях,
что возможно стать наивней и мудрей,
за любовь и постоянство поручась.

Россия, златорунные поля!
Широкий край, лесами окаймленный,
В окне вагона, зренье опаля,
мелькает золотым или зеленым.
Раскрой окно — и яростный напор
потока воздуха собьет дыханье,
и сердце, тихое до этих пор,
вдруг задрожит, как ложечка в стакане.

И ты почувствуешь впервые боль
не оттого, что больно сердцу биться,
а потому, что к Родине любовь
не может в твоем сердце уместиться.

Я Вас люблю. Не надо уходить.
С мною может что-нибудь случиться:
вдруг оборвется солнечная нить,
которая в окне моем лучится.

Я Вас люблю, я Вас люблю сильней,
чем это видно Вам из Вашей дали.
Зимой я выпускала снегирей,
которые до Вас не долетали.

Я Вас люблю, и в комнате моей,
раскрашивая воздух синим цветом,
живут и вянут васильки полей.
Я Вас люблю. И холодно мне летом.

И для того, чтоб не обидеть Вас,
я со своей влюбленностью прощаюсь,
совсем не плача и почти смеясь.

Она была беспечна и легка,
как песенка безоблачного счастья,
слетевшая ко мне из высока.

А ныне мне — и черствый хлеб как мед,
и как симфонии — несложные напевы.
Меня теперь любой скворец поймет.

Прощай, я тоже не люблю весну.
В груди дрожит и бьется что-то слева,
как бьется рыбка, глядя на блесну.

Легоньким пером любви
расписалось вдохновенье.
Долгожданное мгновенье,
мой покой скорей прерви,

чтобы с неба поутру
птицы пестрые слетели,
чтобы тонкие свирели
зарыдали на ветру.

Я — есмь! Но отступаю пред тобой,
не соглашаюсь и, зализывая рану,
как лис непойманный, бегу ночной тропой,
с ночными вздохами, подобными органу.

Я добровольно укорачиваю тень,
отброшенную мыслями моими,
и добровольно становлюсь значеньем тем,
которое вложил в мое ты имя.

Но я хитра, как лис ночной порой,
коварные утративший движенья.
Я воплощаюсь вновь и следом за пером
свое сквозь буквы вижу отраженье.

И сбрасывая сладкую болезнь, —
быть для тебя и радоваться миру,
я хохочу, как лис лесной, — я — есмь!
И вновь свою настраиваю лиру.

Сон идет, как солнце идет, лучами
гладя землю. Спать не могу, но поздно
гладить руки, щеки твои целуя,
мысли теряя.

Слышу время, глядя в окно ночное,
слышу время, руку кладя на сердце.
Склоны неба ночью к земле приводят
время прощаний.

Там, давно, тебя удержав, смеялась,
там, давно, меня не хотел оставить.
Мы тогда никак не могли расстаться,
птиц перепутав.

Пора печальная,
предчувствие разлук.
Не огорчай меня,
нечаянный мой друг.

Не огорчай меня,
сплети венок из рук.
Пора печальная,
предчувствие разлук.

Пора певучая,
случайная печаль.
И я не мучаюсь,
а говорю: “прощай”.

Смешные случаи!
За них ли отвечать?
Пора певучая,
случайная печаль…

Подожди чуть-чуть, она завянет,
розовая туфелька цветка.
Донце пожелтевшее проглянет
и слетит на землю. А пока
ей осталось время до субботы,
ей осталось жизни на два дня.
А потом субботние заботы
по прощанью посетят меня:
воду пожелтевшую из вазы
в раковину вылью, а цветы
брошу в мусоропровод. И сразу
все забуду, слышишь? Как и ты.

Из одного нас стало двое.
Ты — ветвь моя. Я — твой побег.
Созданье грустное любови,
чья вечна боль и краток век.

Ты убываешь, исчезаешь,
а я от горести пою. —
Как я пою! Какой экзамен
сдаю злодею февралю!

Как я лечусь непостоянством
его морозов и ветров,
его метелей окаянством
…………………….

И незнакомыми словами
знакомый голос говорит.
Пространство рушится меж нами
и под ногами снег горит.

Я — одна из десятка. из ста,
я на все опоздала места…
Ты, наверно, давно перестал
разбирать мои строчки с листа.

Не могу без тебя, не могу!
Вот: сижу на пустом берегу.
Вот: записку твою берегу.
На лету, на бегу, на снегу —
не могу без тебя, не могу!

Жива ли память, друг?
Жива ли память?
Просеивает время нашу жизнь.
У времени на дне осадок горький,
осадок сладкий.
Глупые года!
Так не любить, так слепо убегать,
и лишь теперь бесцельно ворошить
пласты своих потерь.
Жива ли память, друг?
Жива ли память?
Иль, может быть, ты за любовь ко мне
обрел теперь и счастье и покой,
а я расплачиваюсь памятью упрямой
за нелюбовь к тебе,
мой старый друг?

Роза, древо, солнце и дождь обильный
в сердце властно утром вступили.
Слушай!
Ночь ушла, и час наступил запеть мне
голосом легким:

“Роза вянет, древо от ветра гибнет,
солнце гаснет, к мертвой земле прижавшись
дождь разрушил воздух”, - а я, заплакав,
стих написала.

Зачем ты над нами,
Зачем ты над нами,
печальная птица с большими крылами?
Печальнее осени в сердце глядишь,
печальнее листьев под солнцем паришь.