Виктор Коркия - Свободное время (стихи и поэмы)

в Чугуев!..

Держи на лапу,

душу не трави!

Железный рубль за мной не заржавеет.

Бумажных денег куры не клюют.

По всей стране весенний ветер веет.

Ключи от счастья роботы куют!..

Никто,

ничто,

не лишний и не третий,

не на войне, не в классовой борьбе

я исчезаю в памяти столетий,

в, природе, в человечестве, в себе.

Я растворяюсь в сумерках, в эфире,

в бездействии, в химчистке за углом,

в борцах за трезвость, в песенной сатире

в толпе фанатов, прущих напролом!..

Я распадаюсь на свои запчасти

и превращаюсь в собственную тень

Я испаряюсь в коридорах власти,

диктующей, какой сегодня день...

Как приговор,

звучит прогноз погоды.

Старуха спит в метро и видит сны,

как в полночь Прогрессивные Народы,

сжигают Поджигателей Войны.

Уже на их зловещие фигуры

плеснул бензином инвалид-вахтер,

и 20 килограмм макулатуры

она бросает в праведный костер.

И член-корреспондент газеты "Правда"

питает к ней взаимный интерес,

и тридцать три героя-космонавта

кивают ей, как ангелы, с небес.

Весь мир ликует у бензоколонки,

в слезах от счастья негры бьют в набат,

и русский витязь в импортной дубленке

в такси ее отвозит на Арбат.

И все равно,

что где-то там, в зените,

куда не достигает смертный взор,

летает по неведомой орбите

Раскольникова каменный топор...

И 300 000 кладбищ с мертвецами

в Галактике летят на красный свет.

Что между нами?

Мафия? Цунами?

Оранжевые ливни во Вьетнаме?

Христос-Спаситель?

Кришна?

Магомет?

Майкл Джексон? Аэробика? Иуда?

Любовь неразделенная - к себе?

Госсамиздат? Фальшивки Голливуда?

Компьютеры? Масоны? И т. п.?..

В плену религиозного дурмана

Юродивый целует Красный Крест,

и три перековавшихся душмана

летят в Москву на ярмарку невест

В правительственной ложе стадиона

Всевышний Космонавт, Старуха, Дог,

в нирване, на гвоздях - Красавец-Йог,

над ложей - чудотворная икона:

Мать-Героиня и ее Дитя,

играющее знаком интеграла.

А на трибунах - Автор, то есть Я

Короче, мы. Нас много или мало.

Нас тысяч сто. Или хотя бы двести.

А может быть, и триста - не считал.

И о Прекрасной Даме, о Невесте

я никогда в газетах не читал

Но на моих глазах сгорела Троя,

и "Челленджер" взорвался надо мной,

и тридцать три мифических героя

ушли, как говорится, в мир иной

И эта сказка стала черной былью!

Исчерпан век

и я всегда готов.

Под радиоактивной снежной пылью

лежит Генералиссимус Цветов.

В подземном переходе надпись:

"ЗОНА".

С протянутой рукой стоит Госстрах.

И тридцать три Служителя Закона

рыдают на ответственных постах

А на периферии мирозданья,

где что ни день какой-нибудь бардак,

по зову сердца и самосознанья

Публичный Дом пылает, как Рейхстаг!

Красавец-Йог выходит из нирваны,

"Товарищи, - кричит, - душа горит!."

И слышат фешенебельные страны,

о чем звезда с звездою говорит.

И слышат эскимосы и этруски,

Госагропром и Мингромоотвод

А так как разговор идет по-русски,

для тех, кто не умеет без закуски,

даю литературный перевод

"Не нам ли политические трупы

заткнули рог селедкой иваси,

когда мы были молоды и глупы

и водкой заглушали Би би си!

Теперь шабаш!. Теперь не время оно.

Теперь мы знаем вкус одеколона

и от любви пьянеем без вина!."

Офелия!

Джульетта!

Дездемона!

Какие роковые имена!

Какие допотопные примеры!

Стирает время времени следы.

На лоне окружающей среды

прогуливаются пенсионеры.

К ним льнут собаки.

Где красавец-дог?

Он бросил Йога, тот опять в нирване.

И русский рок,

тяжелый русский рок,

как реквием, гремит в Афганистане.

Где Моцарт и Сальери?

Где они?

Где гений и злодейство?

Все исчезло.

Остались Ким Ир Сен и Хомейни.

И гинекологическое кресло.

Народы мира, пламенный привет!

Овидий, оцени метаморфозы.

Как хороши, как свежи были розы!

Где братья Карамазовы?

Их нет.

Ни Дмитрия с Иваном, ни Алеши.

А вместо них три протокольных рожи

вещают, что не отдали б Москвы.

когда б их не споили о детства

кто же?

Жиды? Высоцкий? Рокеры с Невы?..

Смешно и скучно

И мороз по коже.

И жутко, до чего на Русь похоже!

Святая простота!.

Увы, увы!..

Так экстрасенс без племени, без роду.

еще не впавший в старческий маразм,

испытывая мертвую природу,

испытывает веру и оргазм.

Но веры нет - и нет уже давно,

и не один я это понимаю.

Несчастную старуху вспоминаю

и вижу стены, и потолок, окно...

Что между нами? - Ничего святого

Абстрактный гуманизм - и вся любовь!

Счастливейший из смертных просит слова

и ты, Редактор, мне не прекословь!

Никто,

ничто,

а все-таки порой

из Царского Села заглянет Муза

я как-никак Лирический Герой

и как-никак Советского Союза!..

А посему - играю днем с огнем.

А к ночи - не раздевшись, как убитый,

лицом в тахту - забудусь мертвым сном

и в шесть проснусь - зеленый, злой, небритый.

Там, за окном, светает осторожно,

а ты не спи, лежи, не спи, лежи,

ты сам не свой, и все, что невозможно,

становится ненужным для души...

Смотрю в заиндевевшее окно.

С кем ты сейчас, очей очаровашка?..

Мне все равно, ты Милка или Машка,

хотя, быть может, и не все равно...

Быть может, нас на свете только двое

преодолевших страх, забывших стыд,

не верящих, что мир погубит СПИД,

и жаждущих любви на поле боя!..

А может быть...

Неужто я один?..

А остальные - слепы? глухи? немы?..

Нарциссы, гиацинты, хризантемы,

пионы, гладиолусы, жасмин,

гвоздики, астры, флоксы, орхидеи...

Я никогда не продавал цветы.

А почему?..

Идея красоты

смертельный враг любви другой идеи!.

Цвети, Минкульт!

Свети, Политпросвет!..

Куда ни глянь - чернеет море крови.

И некого ловить на честном слове!..

Что делать?

Сохранять иммунитет.

Я гибну, самому себе чужой,

и все-таки твержу, как заклинанье:

кто не торгует собственной душой,

не знает про ее существованье!

Добро взывает к Страшному Суду,

и добрый человек всегда подсуден.

. . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . .

На что иду, не знаю. Но - иду.

...Выходишь из себя в открытый космос

во времени, свободном и пустом,

теряешь голос, обретаешь голос

и говоришь - не то и не о том.

Имеет смысл и не имеет смысла.

Как битое стекло, мерцает снег.

Один и тот же день меняет числа,

и в человеке плачет человек.

Один за всех. Во времени свободном.

Не видя лиц, не слыша голосов,

в пространстве мертвом

телом инородным

душа летит на непонятный зов.

Живешь и умираешь