Редьярд Киплинг - Казарменные баллады и Семь морей (книги стихов)

гнал, настигал добычу,

(Чиль! Ждите Чиля!)

Вы, кто стремглав вылетал из тени,

вцепляясь в глотку оленя,

(Вы, авангард Чиля!)

Вас, кто острых рогов избег,

осилила смерть — окончен ваш век.

Вот он, конец всех на свете путей!

Конец охоты твоей…

Вы, компаньоны мои и друзья, погибли, и мне вас жаль…

(Чиль! Ждите Чиля!)

Я лечу устроить ваш гордый покой, и разделить печаль.

(Вы, авангард Чиля!)

Вот на мёртвом мёртвый лежит,

пасть окровавлена, зрак раскрыт…

Вот он, конец всех на свете путей,

Пир для моих гостей!

На тёмный хмель летит мотылёк,

На светлый клевер — пчела,

Но к цыганской крови цыганскую кровь

Отвеку судьба вела.

К цыганской крови — цыганскую кровь!

Отвеку покорна судьбе,

Весь мир обойдёт бродяжья тропа,

И снова вернётся к тебе.

Из темных селений оседлых людей,

Где грязь да серый туман,

Рассвет зовёт за край земли:

Уходи, уходи, цыган!

К подсохшим болотам — вепрь лесной,

Красный журавль — в камыши,

Но цыганка — только к цыгану,

На зов бродяжьей души.

Змея — к растресканным скалам,

Олень — на простор степной,

Но цыганка — только к цыгану,

И — вместе тропой одной.

Тропой одной, вдвоём, вдвоём,

Мы в ясном просторе морском

По всем перекрёсткам цыганской судьбы

Мир обойдём кругом.

Будь верен судьбе цыганской,

Там, где айсбергов синий ад,

Где борта кораблей смерти белей,

И мёрзлые снасти скрипят.

Будь верен судьбе цыганской,

Под блеском Южных Планет,

Где ветер ночной Господней метлой

Заметает полярный свет.

Будь верен судьбе цыганской,

Где закат уходит на дно,

И на рыжей волне джонки пляшут в огне,

А Восток и Запад — одно.

Будь верен судьбе цыганской

Там, где молкнут все голоса,

И опаловый зной сдавил тишиной

Магнолиевые леса.

Ястреб — в ясное небо,

В глухие заросли — лось,

Но мужское сердце — к женскому сердцу,

Отвеку так повелось,

Мужское сердце, к женскому сердцу…

Скорей догорай, мой костёр!

Рассвет зовёт — он целый мир

У наших ног распростёр!

пер. В. Бетаки

Если ты не потомок тех вольных людей,

Что воруют и днём и в ночи,

На два оборота сердце замкни

И в кусты зашвырни ключи.

Или так замуруй под каминной плитой

Чтоб никогда не найти,

И шествуй законопослушной стезёй

По протоптанному пути.

Ты можешь стоять у своих дверей,

Слушать скрип цыганских телег,

Но жить жизнью роми — вольных людей —

Не смогут джорджи вовек!

Если нет цыганской крови в тебе,

Той, что душу ведёт за собой,

Будь благодарен своей судьбе,

Занимайся своей землёй,

Когда надо вспаши, что надо посей,

Образцовым хозяином будь,

Запретив послушной душе своей

Даже в мыслях пускаться в путь!

Ты можешь, застыв над миской своей,

Слушать скрип цыганских телег,

Но любить любовью вольных людей,

Не смогут джорджи вовек!

Если нет у тебя цыганских очей,

Тех, что только бесслёзным даны,

Ночевать под открытым небом не смей,

Звёзды выжгут все твои сны!

Сквозь раму окна на луну гляди,

И с погодой считайся, дружок:

Ни под дождик полуночный не выходи,

Ни в рассвет на росиситый лужок!

Можешь съёжиться и глаза закрыть

Слыша скрип цыганских телег,

Потому что как вольные роми бродить

Не смогут джорджи вовек.

Если ты происходишь не от цыган,

Для которых нет смены времён,

Уважай свои власти и свой карман,

Имя доброе и закон,

Чередуй время бодрствованья и сна,

И живи до скончанья дней,

А помрёшь — посмеются и Бог и жена

И цыгане над жизнью твоей.

Ты на сером кладбище будешь лежать

Слыша скрип цыганских телег,

Потому что как вольный цыган умирать

Не смогут джорджи вовек.

пер. В. Бетаки

Ну вот и пришёл я домой опять,

Так рады мне все: я с семьёй опять

И всем-то я свой да родной опять

(Забыт и прощён мой позор!)

Отец созывает гостей на меня

Тельца заколол пожирней для меня,

Но свиньи-то право милей для меня,

Мне лучше б на скотный двор!

А как я изящно одет, смотри

Аж в братних глазах молодец, смотри!

Живя средь свиней, наконец, смотри

Сам станешь свиньёй, или нет?

Ушел я с котомкой с худым кошельком

И хлеб жрал такой, что вам тут не знаком

И слава-то Богу: мне в горле ком —

Чопорный ваш обед!

Отец мне советы даёт без конца.

Брат дуется да и орёт без конца

Мать Библию в руки суёт без конца,

Так хочется всех послать,

Дворецкий едва замечает меня,

И мой же лакей презирает меня.

Моральным уродом считает меня.

Ох, тошно, — не рассказать!

Пусть всё что имел, я растратил, ну да.

Шиш нажил себе в результате, ну да.

И нечего мне показать им, ну да,

Но я ведь такой не один…

Твердят о деньгах, — тьма обид на меня,

Мол жизнь прожигал, — сразу видно меня

Но только забыли, кто выгнал меня

За то, что я младший сын!

Ну, лохом и был и казался я,

На ловких людей нарывался я,

Грошей распоследних лишался я —

Теперь — замани калачём!

Как холод и голод терпеть, я узнал,

Работать за жалкую медь — я узнал,

Со свиньями дело иметь, — я узнал

Всё знаю теперь, что почём!

К работе своей я вернусь опять

Но больше уж не попадусь опять,

И к вам уже не возвращусь опять

Я сам себе господин!

Прощай же отец, долго жить тебе,

Мать, я напишу, может быть, тебе

Поверь, не хочу я хамить тебе,

Но, братец мой — сукин сын!

пер. В. Бетаки

Города и троны и страны

Для Времён — пустяки:

Эфемерны, непостоянны

Как мотыльки.

Но свежая почка рада

Радовать нас всегда:

Подымаются в разных странах

Новые города.

Сдан временам на милость

Их расцвет

Не поймёт даже, что изменилось

За горстку лет.

Но в силу ничтожности знанья,

Приняв важный вид

Недельное существованье

Он вечным назвать спешит.

Так время, доброе всё же

К сущему в мире мглы,

Сочтёт, что мы слепы столь же

Сколь и смелы,

И справя над нами тризну,

Не возразит, чтоб тут

Сказал призраку призрак:

«Смотри, ведь навеки — наш труд»

пер. В. Бетаки

Только два африканских пригорка,

Только пыль и палящий зной,

Только тропа между ними,

Только Трансвааль за спиной,

Только маршевая колонна

В обманчивой тишине,

Внушительно и непреклонно

Шагающая по стране.

Но не смейся, встретив пригорок,

Улыбнувшийся в жаркий час,