Василий Бетаки - За полвека

Дворец шести принцесс (не говоря о спящей)

Взлетает над рекой, цветами и мостом.

В аркадах шум воды, и рваными кругами

Пороги пенятся, играя с берегами.

Так гулкость галерей резвится на мосту,

Что ветер, суетясь и цветники ругая,

С платанов сдув листву, взлетает в пустоту:

А в небе — Амбуаз, и над водой так низко,

Вдруг тучку пронесёт, в расстеленном огне:

Мелькнёт закатом тень летящего Франциска

На сером в облаках (и в яблоках) коне.

И контур островка вдруг исказит бескровный

Над жёлтой над водой слегка скользнувший свет,

Минуя холм крутой с возвышенной часовней,

Где Леонардо…(Впрочем, может быть, и нет?)

Запутался в кустах и в мелколесье вздора,

На отмелях шурша, столетий мутный вал,

И в глубине лесов, где ноет мандрагора,

Вдруг — шахматный паркет гранёного Шамбора,

Вертлявых башенок бессонный карнавал.

В прозрачной вышине — аркады и колонны.

Над жёлтой крутизной взлетающий Блуа -

И шпилей тонкий взлёт, и первый взлёт Вийона,

И где-то хлопанье крыл спугнутой вороны,

И рифмой ко всему — король Гаргантюа.

………………………………………………..

Безвестный кабачок на склоне пожелтелом,

Где римский акведук над старицей висит -

Тут подают всегда к столу речную мелочь,

Зажаренную так, что на зубах хрустит…

272.

Шартрский собор —

На порталах святые —

Такими их видели в одиннадцатом столетье:

Лица мучительно живые,

А руки — плетью.

Сумма безволий. Распады. Сумма историй.

Это —

По близорукости мы превращаем закаты в рассветы,

Сочащиеся сквозь паутину витражей, которые…

Легенда о потерянном рае

Противоречит созданию мира из хаоса?

(В стрельчатом чётком порядке нависли своды — соты).

Значит — не было хаоса,

А было всеобщее единое что-то.

И кто-то разбил, расколол, разорвал,

Рассыпал мозаику цельного мира?

Словно были роскошные апартаменты, и вот —

Коммунальная квартира!

А всё, что с тех пор мы творим —

Все сказки, все статуи, все книги за тысячи лет —

Только попытка вернуться из хаоса в первозданную структуру,

Рассыпанные стекляшки калейдоскопа

Сделать опять витражами, которых давно нет,

Россыпи смальты вернуть в мозаику,

Которую сами же раскидали сдуру…

А вместо этого — сотворяем всё больше и больше хаоса,

Уступая короткому разрушающему практическому уму.

Так может, надо каждому, кто видел этот собор,

хоть что-нибудь вылепить, нарисовать, написать,

или хотя бы просто жить радостно?

Радостно… Вопреки всему.

273.

МОЙ ВАЛЬС

…Ни груз грехов, ни груз седин…

Хоть жизни так узки врата,

Своей судьбе я — господин,

Своей душе я — капитан!

Уильям Хенли

…Ну, пускай даже боцман, а не капитан,

Но из тех, кто за словом не полезет в карман,

Этот вальс…

Эй, постой! Не начать ли с конца?

Но портрет начинают с лица!

Память первая. Вот где начало начал:

Киностудия. Гул голосов до утра.

Павильонные съёмки.

Из них по ночам

Светят в детство юпитерЮ.

То я — вдруг фокстерьер,

То царицын пират —

(Как пра-прадед!) А взрослые всё говорят,

Что шпана, что драчлив, как десяток щенят…

Дальше — память вторая:

Гром взрывов навис.

Бомбы. Пламя. Мороз. Равнодушье стены…

Эта память вовек не простит им войны!

За блокадную зиму съел полчища крыс.

И — с ведром на Фонтанку, по лестнице вниз…

А тринадцатилетний (совсем уж другой) —

В музыкантской команде под Курской дугой…

Память третья — заверчен шальной карнавал:

Я к студенческим спорам и к вальсам приник,

И кого-то колол мой несносный язык,

И паркетами набережной, где причал,

Белой ночью — с кем ни попадя — танцевал…

А сентябрьский рассвет, иронично упрям,

Выползал из-под тёмной аркады двора

И показывал фигу ночным фонарям,

Где на Невском Бернини разок потерял

Два куска колоннады Святого Петра…

…………………………………………………………..

… А кругом исчезают один за другим,

Но об этом — молчать….

И позорно молчим.

Не по новым каналам плывёт теплоход,

А по трупам…

(Та жизнь лишь Гомера и ждёт,

А уж "Дни и труды"? Провались, Гесиод!)

Вот четвёртая память: Я должен и ей —

Отколовшись от тьмы ленинградских огней,

Оказавшись вдали от столиц и людей,

Я подростков учил в школах диких степей,

Где листва только снится (как Блоку покой) —

(Скрип бедарок, свист жаворонков, топот коней,

Не знакомых с тетрадкой и чёрной доской!

Для чего-то выписывал "Крокодил",

И с цыганкой-циркачкой медведя водил,

И — верхом по весёлой степи — вместе с ней!

Всё легко доставалось… а запах беды

Этих лет?

Гей, по ветру! Мне всё — до балды!

…"Грибоедов" булгаковский — Литинститут.

Антокольский, как Воланд, знал Времени суть:

" Если сам не согнёшься, тебя не согнут , -

Нас учил он —

Да здравствуют Время и Путь,

Не робей и рискуй, нерасчётливым будь,

А помрёшь — берегись, не воскресни!

Ну, а песни?

А песни споёт кто-нибудь !"

Стук времён бил по стыкам быстрей и быстрей…

(То кружилась земля — вовсе не голова!)

Я в театре играл самых разных людей,

Чёрный плащ… фрак… кольчуга… "слова и слова"…

Был весь мир — как Шекспир! — и театр и музей…

Да, ещё — о музее: вот мой кабинет

В тихом Павловске.

Гелиотропный рассвет

Гнал в окно листья липы и гроздья стихов

На тяжёлые книги с корешками веков…

Переводы?

Чтобы чудо чужое сберечь,

Брал поэта за шиворот, делал своим

И тащил его, грешного, в русскую речь:

И границ не искал меж своим и чужим,

И отечество — дым!

……………………………………………………………….

Только дым, всё удушливей день ото дня,

Из отечества выкурил всё же меня,

И в чужой самолёт,

Сквозь заслон из погон

Я, — насвистывая вальс, как цыганский барон…

Не синица — журавль мне судьбой был дарим:

Как кому повезёт — и не Крым мне, а Рим!

(А вот "медные трубы", по моему, — хлам.)

И Париж завертел свой цветной тарарам,

И под Эйфелевой каланчой

Я, журнальный Левша, подкователь блохи,

В микрофоны "Свободы" читаю стихи

Сквозь глушилок старательный вой…

А ещё — за рулём…

За летящим окном

Автострады сплетаются в беге ночном…

(Я давно не люблю никаких поездов).

В шумный век жизнь — мозаика масок и слов,

И кружит-мельтешит карнавал городов,

И просвечивают,

Сквозь вихрем танцующий стих,

Словно кадры Феллини, одни сквозь других:

Витражи флорентийские в отсветах смальт

Каруселят —

им не уместиться в строфе,

В той, где Вена стучит каблучками в асфальт