Сергей Есенин - Том 6. Письма

В тексте фразы письма: «Это похоже на то, что „мы хозяева“» — первоначально после слова «мы» стояло: «сами себе».

«Паки паки миром Господу помолимся» . — Этими словами, возглашаемыми дьяконом, начинается малая ектения — одна из составных частей праздничного православного богослужения («Православный богослужебный сборник», М., 1991, с. 12, с начальными словами: «Паки и паки…»). По мнению Е. А. Динерштейна, «здесь в смысле: укрепим участие в общем деле» (Есенин 5 (1962), с. 316).

О долге прошу не беспокоиться . ~ Для «Доброго утра» у меня е стьеще несколько вещей . — Очевидно, в своем письме Г. Д. Деев-Хомяковский (как редактор журнала «Доброе утро!») напоминал адресату о взятом им авансе и необходимости покрыть его. Это было сделано: в «Добром утре!» в течение 1915 г. были опубликованы стихотворения поэта «Побирушка» (№ 16, 25 апр.) и «Бабушкины сказки» (№ 5/6, 10 нояб.); скорее всего, именно их и имеет здесь в виду Есенин.

Номер с моимстихот <���ворением> илирассказомперешлите …— Из этих слов явствует, что Г. Д. Деев-Хомяковский письменно оповестил Есенина, что на страницах журнала вот-вот появится его сочинение, но не указал, какое именно… Почти наверняка речь шла о стихотворении «Молитва матери» (журн. «Доброе утро!», М., 1915, № 11, 10 февр., с. 9). Что касается рассказа, то он был помещен в журнале лишь в 1917 г. — это был рассказ «Бобыль и Дружок» (там же, 1917, № 1, янв., с. 13–16).

Желаю ~ Суриковскому ~ кружку поменьше разноголосицы. Вечер ~ Оскорбления г. Кошкарова ~ по адресу г. Фомина возмутительны . — Здесь содержится ответ на главный пункт обращения Г. Д. Деева-Хомяковского к Есенину, вызванного тем, что молодой поэт накануне, 8 февр. 1915 г., подал заявление о выходе из кружка (текст — в наст. изд., т. 7, кн. 2). Такое же заявление подал и С. Фомин; в списке заявлений от разных лиц, поданных в совет Суриковского кружка в 1915 г., заявления Есенина и С. Фомина зарегистрированы под № 48 и № 49, соответственно (РГАЛИ, ф. Суриковского литературно-музыкального кружка), то есть как поданные одновременно. Этот демарш был вызван обстоятельствами, которые прослеживаются по сохранившимся письмам С. Фомина к Г. Д. Дееву-Хомяковскому от 9 февр. 1915 г. (РГАЛИ, ф. Суриковского литературно-музыкального кружка; ниже сокращенно — ПДХ) и к С. Н. Кошкарову от 4 февр. 1915 г. (РГАЛИ, ф. Г. Д. Деева-Хомяковского; ниже сокращенно — ПК). С. Фомин писал: «В Суриковский Кружок я шел работать, и только работать. Мое желание многими членами Кружка было подмечено, и я на общем собрании 2 февр. был избран членом редакционной комиссии» (ПДХ). Через день С. Фомин обратился к председателю кружка С. Н. Кошкарову: «Ввиду избрания меня членом редакционной комиссии, я очень интересуюсь знать — какой материал Вами собран для 2-го № „Друга народа“. Поэтому прошу Вас сообщить мне, какое именно содержание будет составлять этот № журнала» (ПК). Однако «все собравшиеся в Кружке 7 февр. с/г в <���…> квартире» Г. Д. Деева-Хомяковского стали свидетелями того, как «г. Кошкаров, вместо того, чтобы со мной и с другими выбранными на Общем собрании Кружка членами ред. комиссии сплотиться воедино и работать, — стал на всех нас оказывать свое давление , и не доверяясь нам, внес смуту и раскол, чтобы затормозить дело, ради которого мы собрались, и, обозвав меня своимврагом, демонстративно ушел из кружка [3]» (ПДХ; выделено автором).

Суть своих тогдашних разногласий с С. Н. Кошкаровым С. Д. Фомин изложил 43 года спустя: «…прежняя редколлегия настаивала на включении в журнал „Друг народа“ ранее принятых произведений членов Суриковского кружка» (из письма С. Д. Фомина в ИМЛИ от 28 февр. 1958 г.). Здесь же он вспомнил о реакции Есенина на поведение С. Н. Кошкарова: «Сергей Есенин встал, надел свой картузик и возбужденно сказал: „Надо создать настоящий художественный журнал. Слабые вещи печатать не следует. Если вы настаиваете, то делать нам здесь нечего. Фомин, забирай свои манатки и айда отсюда!..“» (ИМЛИ, ф. С. Д. Фомина; цит. по: Письма, 46).

Из ПДХ явствует, что С. Фомин уступил тогда увещеваниям Г. Д. Деева-Хомяковского, поскольку написал ему: «Членом Суриковского кружка я остаюсь быть». В 1958 г., вспоминая об этом эпизоде, он распространил свое решение и на Есенина: «Спустя несколько дней Суриковский кружок уговорил нас остаться членами кружка» (Письма, 46; выделено комментатором). Однако из комментируемого есенинского письма очевидно, что ответа на вопрос, останется ли он членом кружка, Есенин тогда не дал. Через месяц он уехал в Петроград, и с этим отъездом его участие в делах Суриковского кружка прекратилось. В «Списке действительных членов кружка, составленном к 28 февр. 1916 г.» (РГАЛИ, ф. Суриковского литературно-музыкального кружка) ни Есенин, ни С. Фомин уже не фигурируют.

40. В редакцию журнала «Красный смех» . Февраль — до 8 марта 1915 г. (с. 63). — Есенин 6 (1980), с. 56–57.

Печатается по автографу (РГБ).

Датируется по содержанию: фрагмент стихотворения «Удалец» помещен в журн. «Красный смех» (1915, № 6, февр., с. 7 — см. коммент. в наст. изд., т. 4, с. 365); 8 марта 1915 г. Есенин выехал в Петроград.

О почтовом ящике я говорил лично . — Здесь речь идет об отделе «Почтовый ящик» в журнале, где давались ответы на письма читателей и авторов, присылавших в редакцию свои произведения. Есенину был дан следующий ответ: «Сергею Е. Ты гори, моя зарница! Не страшён мне вражий стан. Зацелует баловница, Как куплю ей сарафан.

Сия аллегория должна, очевидно, изобразить домашний очаг, ставший „вражьим станом“ и требующий для умиротворения сарафан? Действительно, военный мотив! Фук и Дид».

Расшифровать псевдоним не удалось.

«Красный смех» — еженедельный сатирический и юмористический журнал, выходивший в Москве в начале 1915 г. (всего было издано девять номеров).

41. А. А. Блоку . 9 марта 1915 г. (с. 64). — «Литературная газ.», М., 1939, 26 июня, № 26, в заметке без подписи «Переписка А. Блока» (в пересказе); полностью и точно — журн. «Огонек», М., 1945, № 43, 28 окт., с. 7, под рубрикой: «Из неопубликованного литературного наследства Есенина».

Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. А. А. Блока).

Датируется в соответствии с пометой А. Блока под есенинским текстом: «Крестьянин Рязанской губ., 19 лет. Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные. Язык. Приходил ко мне 9 марта 1915». См., кроме того, запись А. Блока в его записной книжке от того же числа: «Днем у меня рязанский парень со стихами» (Зап. кн., 257).

… может быть, где и встречали по журналам мою фамилию . — Перечень московских журналов, где к тому времени были опубликованы стихи Есенина, см. в коммент. к п. 38.

Хотел бы зайти часа в 4 . — Очевидно, не увидев Блока в первый свой приход, Есенин вернулся к нему в тот же день еще раз. В автобиографии 1922 г. Есенин вспоминал: «Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта» (наст. изд., т. 7, кн. 1).